– Стой там, я сейчас.
И хотя в словах её не было никакой угрозы, но Олег вдруг словно очнулся и попятился. Тут вся стайка девчонок, замершая на миг, завопила следом за Валей: «Стой! Мы идем! Погодь! Я сейчас!» – и, не имея Валиной возможности идти напролом из-за снежной глубины, забарахталась в белом тёмными перекатывающимися комьями, пытаясь достичь дорожки, на которой стоял изумлённый мальчик.
Тогда Олег побежал. Без оглядки, без остановки. Он выкрикивал им на ходу: «Дуры! Дуры! Я все расскажу! Дуры проклятые!» Девчонки хохотали пуще прежнего, проваливаясь в снег, падали и поднимались снова. А Валя, остановившаяся на середине пути, вдруг со всего размаха хлопнулась на спину, раскинув свои прекрасные руки, и затихла, глядя в тёмное небо.
– Валь, ты что? – крикнула Лерка, переставшая смеяться.
– Ах, девчонки, небо-то какое. Звезды какие… – отозвалась Валя.
– Айда на звёзды смотреть! – крикнула Таська и, выбрав ещё неутоптанное место в снегу, тоже повалилась на спину.
За ней с глухим звуком ломающейся корки наста и проседающего снега попадали остальные. И, казалось, до неба рукой подать, а звёзды можно зачерпнуть ладонью и спрятать в варежку, а после, придя домой, зайти сразу в ванную и, не зажигая там света, выпустить по одной каждую пленницу, осторожно поглаживая ладонью.
Это во всём остальном мире любовь приходит весной, а то и вовсе не приходит. А в школе всё и всегда ею пропитано. Как пришли в первый класс, освоили письмо, так и начались любовные записочки. Антонина Петровна, конечно, с ними боролась, но детская изобретательность всегда превышает учительские возможности.
И если первый «А» сначала выяснял, кто в кого влюблен, то второй «А» уже смело назначал свидания во дворе или в детском саду. Надо сказать, что четырнадцатый, пятнадцатый и семнадцатый дома образовывали некое подобие каре, примыкавшего к бетонному забору газовой котельной. Встречаться проще всего было либо в этом самом дворе на лавочках, или в небольшом скверике, или возле клумбы с люпинами, либо в детском саду. В том самом детском саду, с забора которого прыгали девчонки.
Когда садовские спали, то второклассники просачивались на территорию и встречались на дальней веранде, той, что повернута своим нутром к забору, а не к зданию. Посему непрошенные гости оставались недоступными глазу садовских работников. Конечно, иногда их замечали, выгоняли с криками и угрозами. Но через день, реже через два, всё возвращалось на своё место.
Дело в том, что на веранде играли в фанты. И, пожалуй, самым любимым фантом были поцелуи. И словно специально для этого веранда обладала одним неоспоримым достоинством в виде небольшой кладовочки сбоку, оборудованной для хранения нехитрой детсадовской утвари в виде кубиков, брусочков всех мастей, скамеечек, грузовичков, ведёрок, лопаток, грабель и тому подобного «инвентаря», который было принято не заносить в здание после каждой прогулки. Кладовочку закрывали на обыкновенный шпингалет, а посему доступ туда был свободным. Вот в неё-то и удалялись парочки для поцелуев, вроде как подальше от посторонних глаз. Будто все остальные не подсматривали сквозь щели в досках веранды и не делали потом язвительных замечаний, что мол Таська и Лешка целовались не в губы, что это нечестно и надо перецеловываться.
А Таське и правда нравился во втором классе Лёшка Дворецков: и тем, как складывал под партой ноги в серых сандалетах, и конопатым носом, словно на нём росли лисички (и это сравнение с грибами казалось Таське вроде и неуместным, но невольно приходило на ум, и вызывало у неё какое-то странное тёплое чувство и неизменную улыбку: стоило только увидеть мальчика, как сразу выскакивало это самое «лисички» – и улыбка), нравился он ей ещё и тем, что имел аккуратный почерк, и даже красными щеками и капельками пота на лице после физкультуры.
Но после летних каникул при переходе в третий класс Таська поняла, что всё, больше Лёша не является предметом её тайных воздыханий. А он, как ни странно, оказался довольно настойчивым кавалером и ещё до весны носил её портфель, провожая из школы домой.
И всё же, навсегда самым прекрасным временем года была весна. Когда сначала появлялись чёрные дымящиеся проталины.
– Они похожи на сковородки, – сказала Оля, – девчонки, ну в самом деле, разве вы не видите: такие же чёрные и дымящиеся. И скоро на них появится травка и мать-и-мачеха.