- Конечно, милая. Поехали скорее.
Обратный путь для нее совсем ничем не запомнился. Головокружение постепенно ушло, как и дрожь в теле. Как только они въехали на территорию дома, девушка поспешила выти из машины сама, бросив лишь:
- Не говорите Филиппу, пожалуйста.
Макарыч недовольно поджал губы. Но умоляющий взгляд девушки сотворил свое. Кивнув ей, он сел обратно в машину и уехал.
В доме было тихо и пусто. И вся мишура, и богатое убранство лишь давило на нее. Прошмыгнув мимо всех комнат, она стала подниматься по лестнице. Достав мобильный, Анна решила набрать Катерину, но спохватилась. У той сейчас и так забот хватает. Не стоит ее волновать. Элька не поймет в силу своего взбалмошного характера, а Соня – она в последнее время стала совсем нелюдимой.
“Что он хотел этим сказать?” – все ломала голову девушка, вспомнив ответ мужа. Вероятнее всего, он захочет с ней развестись. А что еще? Взыщет с нее деньги за лечение брата и выгонит из дому.
Сокрушаясь о возможных последствиях, девушка свернула к своей спальне. А после почему-то замерла и обернулась к двери, ведущей в комнату мужа. Замерев на пороге, она все же толкнула дверную ручку.
…
- Ты сделала все так, как я тебе и сказала? – спрашивала одна женщина другую, наливая выпить.
- Обижаешь, сестрица, – ухмыльнувшись, ответила вторая собеседница. – Только это ненадолго. Анализы показали, что она уже на четвертой неделе. Сама понимаешь, скоро догадается, что что-то не так. Особенно, как брюхо расти начнет.
- А может и не начнет, - женщина выпила содержимое стакана одним глотком и добавила: - Всякое может случится.
- И не жалко тебе ее? – выпив, спросила девушка, рассматривая темнеющую от злости родственницу.
- А мне плевать, пусть хоть немного помучается, стерва.
- Почем ты к ней так? – непонимающе задала вопрос вторая собеседница.
- Если бы не она, у меня бы все по-другому сложилось.
И довольная проделанной гадостью, она налила выпить еще себе и сестре.
“А пусть и эта Анька, помучается.”
…..
Выдержанная в спокойных тонах, аккуратная спальня ничем не выдавала принадлежность мужчине. Такой же ноутбук, как и в ее спальне. Такая же постель, и обои в такой же тональности. Лишь одиноко брошенная рубашка, свидетельствующая о том, что ее владелец явно спешил, вносила несущественный резонанс. Прикоснувшись к ней, она вздрогнула и обернулась. Рядом никого не было. Никто не смог бы ей запретить сделать то, в чем она так отчаянно нуждалась. Вернув руку к трикотажному изделию, Аня провела по ней кончиками пальцев. Ощутив мягкость ткани, девушка взяла рубашку и медленно поднесла к своему лицу. Вдохнув уже знакомый и так полюбившийся аромат мужчины, она сдержано выдохнула. Присев на постель мужа, девушка более глубоко вдохнула и вспомнила мужчину, который жил в этой комнате. Спал в этой постели. Носил эту вещь, и от бессилия ей захотелось разреветься.
Вот уже неделю она просыпалась от безудержного желания прикоснуться к мужчине. И каждый раз боялась. Боялась сделать тот единственный шаг, который навсегда изменит ее жизнь. Она прижала рубашку к груди, вдыхая и выдыхая аромат мужа, и не заметила, как пролетело время.
Лишь раздавшееся извне пиликанье раздвигающихся кованых ворот, всполошило девушку. Единственным, кто сейчас мог приехать, был ее муж. Бросив рубашку, она рванула прочь из его спальни, боясь быть застигнутой.
Спускаясь навстречу мужу, сердце девушки трепетало, словно у загнанного зверька. Вдох-выдох, и вот она уже открывает двери входящему мужу и водителю. Что-то было не так.
Достаточно одного взгляда, брошенного на вошедших мужчин, чтобы понять это, и она отступает в сторону. Филипп прошел мимо нее, даже не удостоив ее взгляда. Водитель предостерегающе кивнул ей.
Ее муж выпил. Она поняла это, стоило ей лишь еще раз внимательно посмотреть на него. Водитель отвел шефа на второй этаж, оставив девушку у входной двери. На обратном пути, он лишь бегло шепнул.