А в тот вечер мой шеф вызвал меня к себе в кабинет. До этого момента он ни разу меня не трогал и не оскорблял. Он начал разговор, сразу объяснив, что если я правильно буду себя вести, то смогу заработать кучу денег, а он – хорошую репутацию, так как на тот момент я уже приглянулась каким-то его друзьям.
- Ты отказала, как я понимаю? – неожиданно стальным голосом произнес мужчина.
- Да, хотела уйти, но … он… схватил… начал бить, когда я сопротивлялась. … потом душить… и в общем, когда… все закончилось, он обвинил меня… сказал, что если была бы посговорчивее за мою девственность я бы могла получить бизнес здесь, в столице.
Анна не видела, как затряслись от еле сдерживаемого гнева кулаки мужчины, она все говорила, а между тем слезы начали медленно катиться по ее щекам, которые от паров горячей воды наконец немного порозовели.
- Не помню, как вышла из здания… Помню только, что позвонила Катя. Моя подруга и крестная Вити, она что-то говорила, а… я… в тот момент на меня словно накатила волна ужаса и… в общем, я ступила на проезжую часть. Это сейчас я боюсь даже представить, чтобы случилось, не успей водитель затормозить. Мой Витя остался бы сиротой. А я последняя тварь, ведь могла в тот момент желать только смерти. Я ведь такая грязная. Год прошел, я рассказывала все это снова и снова различным специалистам, но никто не может помочь. Все как один говорят, что время лечит. Кого оно лечит и когда. Я жила словно в бреду. А потом еще у Вити обнаружили порок, и та встреча с тобой… Я до сих пор не понимаю, как смогла такое тебе сказать… Боже, я ведь от всех мужиков год шарахалась... Даже врачи у меня были только женщины. Артемий Владленович и Егор Филимонович не в счет. Они друзья друзей. Но ты, …- уставившись на сидящего рядом мужчину, она неожиданно улыбнулась. – Тебя я не боюсь.
- Тогда почему шарахалась от меня, каждый раз стоило мне подойти ближе? – хриплым голосом пророкотал он.
- Мне стыдно, - и стыдливо прикрыв глаза, девушка попыталась отвернуться.- Я представляю, как со стороны выглядел мой поступок. Просто я не нашла на тот момент другого решения, особенно когда взглянула на тебя.
- В каком смысле? – переспросил Фил, нежно касаясь ее лица, заставляя ее взглянуть на себя.
- Ты смотрел на меня с упреком и так, словно мы были давно знакомы. Ты как будто бросал мне вызов… А потом, в общем…
- Тебе нечего стыдиться, - четко проговаривая каждое слово, говорил он. – Это наше с тобой личное дело. И никто никогда не узнает то, о чем мы сейчас с тобой говорим. Это лично наше дело. И я не осуждаю тебе я, я восхищаюсь тобой.
- Да?
- Да, просто я сам не знаю, как бы поступил, будучи на твоем месте.
Громко шмыгнув носом, Анна резко наклонилась к нему и обняла мужчину. Он, не ожидавший подобного рвения от девушки, растерялся. На долю секунды. А после обхватил ее нежное тело, прижал, мягко устраивая на себе, и стал убаюкивать, как маленького ребенка. Она еще немного поплакала, а после затихла.
Они так и сидели, пока девушка не отключилась в таких надежных объятиях. Спустя полчаса, он отнес ее на постель, и прилег рядом на тот случай, если Аня вновь проснется. Еще немного спустя, сон сморил и его.
….
На следующий день, они сдержанно попрощались с родителями Филиппа и уехали обратно в Киев. Единственное, что запомнила Анна из прощания с родными мужами, это крепкие, немного подрагивающие объятия свекрови, которая еле слышно шепнула ей слова извинения за мужа, и то, что она благодарна Богу за дочь, которую приобрела в лице девушки.
Свекор был красноречиво молчалив. Пожав руку сыну, он кивнул невестке и ушел обратно в дом. Для девушки такое поведение было равносильно пощечине, но она, сглотнув личную обиду, села в машину и пристегнула ремень.
Как и при путешествии в Одессу, возвращаясь в столицу, они молчали. Только в этот раз молчание было более тяжелым и грустным.
Свернув на трассу, Филипп пошел на обгон медленно двигающего впереди их грузовика, и последнее, что запомнила Анна, это выскочивший им на встречу внедорожник. Попытки мужа свернуть обратно, и ужасающий скрежет металла. Мир исчез, унося с собой и отдельные отголоски пронзающей все тело боли.