Чьи-то заботливые руки не дали ей упасть на асфальт, а следом и перенесли в салон автомобиля. Она не приходила в сознание, пока ее куда-то везли.
Ее мозг не мог совладать с тем, что девушка стала жертвой насилия. Иными словами, чтобы не дать ей сойти с ума, он просто отключил ее. Без снов и сновидений. Без боли и стыда. Без страха и ужаса. Лишь блаженная темнота.
Глава 3
Глава 3
Сигналы пикающего медицинского оборудования медленно призывали девушку проснуться. Открыв глаза, она осмотрелась. Отдельная палата. Светлая и просторная. Из распахнутого окна доносились голоса людей, трель какой-то взбалмошной птички, которая стремилась радовать всех своим звонким голоском, и еле уловимое дыхание знойного ветра. Сделав попытку пошевелиться, девушка расслышала рядом облегченный выдох, и повернула голову.
Рядом с ее постелью стояла маленькая кушетка, на которой лежала Катерина. На тумбочке смешались папки с какими-то документами, а сама подружка выглядела так, словно уснула и была застигнута за этим непозволительным делом. Ее классические брюки были изрядно помяты, как в принципе, и светлая блузка. Макияж размазался по лицу, а на голове творилось что-то невероятное.
Вероятнее всего, Виктор назвал бы твою прическу «Воронье гнездо», - подумала Анна, и тут же расслышала:
- Да, он пару дней назад так ее и назвал, – и, увидев недоумевающий взгляд подруги, кивнула: - Ты вслух сказала.
- Ясно. Где я?
- В больнице, о чем, думаю, ты сама догадалась. – резонно подметила Катерина, поднимаясь со своего места, и подходя к графину с водой. Налив воды себе и подруге, подошла к Анне, и подала ей спасительную жидкость.
- Спасибо, – сделав несколько глотков, девушка замерла.
События, произошедшие с ней совсем недавно, как неожиданная волна цунами, нахлынули на все еще слабую девушку. Лицо Крылова, его слова, и та боль, что ей пришлось пережить, вернулись вновь. Аня перестала осознавать реальность, и не расслышала момент, когда вскрикнула стоящая рядом подруга. Лишь почувствовав что-то горячее, разливающееся по ее рукам, она опустила глаза.
Ярко-красные пятна расползались по простыне, под которой она лежала. Белая ткань была усыпана осколками и пятнами воды. Оказывается, она раздавила стакан в руках и не заметила этого. Как и не почувствовала боли от десятков осколков, что впились в ее мягкую кожу. В палату ворвалась медсестра, а после – вошел и какой-то врач. Каждый что-то говорил, и делал, но для девушки мир словно перестал существовать. Прикрыв глаза, она вновь провалилась в блаженную тишину беспамятства.
……
Следующее ее пробуждение состоялось в тот же день, но спустя много часов. Катерина не сдала свой пост. Сидела на кушетке рядом и делала какие-то записи в бумагах. Забавно ругаясь про себя, она пыталась разобраться в очевидно непростом деле. Услышав сбившееся дыхание спящей рядом подружки, адвокатесса подняла глаза от документов, и увидела тихо плачущую девушку.
- Анечка, милая. Все прошло. Слышишь?
Она слышала, и более того, все понимала. Не могла понять одного – почему это произошло именно с ней. Чем она, в свои 23 года, еще не видев мир и не зная жизни, так горько и жестоко заслужила участь жертвы.
Она всегда поступала по совести, никого не обижала и не делала зла. Училась, работала как проклятая, и старалась, как могла. Почему именно она?
Истерика продолжалась долго. Спустя час, выплакав все слезы обиды, презрения к себе, ненависти к сотворившему с ней такое мужчине, Анна узнала от Катерины, что водитель, под колеса машины которой бросилась девушка, позвонил последнему набранному абоненту. Объяснив ситуацию, увиденную своими глазами, он отвез пострадавшую в ближайшую больницу. Ждать он не мог, и оплатив палату на несколько недель вперед, уехал.
Следом за ним приехала испуганная Катерина, и взяла ситуацию под свой контроль. Она настояла на том, что подруге для того, чтобы справиться со случившимся, нужно время. Перед тем, как ее ввели в искусственную кому, девушке провели все необходимые анализы. Дежурный врач-гинеколог вызвала наряд милиции, но Аня долго не решалась назвать имя человека, который с ней это сотворил. Очевидно, парализованная страхом и болью, она боялась. Уже не за себя. За брата.