Где-то в кустах поют соловьи и покрикивают фазаны. То и дело залетают в дупло красавцы удоды, а когда я однажды прикрыл дупло, чтобы взять в руки пленника, то почувствовал такой запах, что внешняя привлекательность этой хохлатой птицы тотчас утратила заманчивую прелесть…
К вечеру, когда дело пошло к закату Светила, тётя Шура незаметненько прошмыгнула в лагерь Василия Тимофеевича, которого поутру, когда он появлялся из-за бархана на завтрак, неловко волоча нездоровую ногу, называла не иначе, как «Шишечкин».
После обеда следующего дня приехали наши из Алма-Аты, и не одни, а с друзьями – тоже гидрогеологами с Алма-атинской экспедиции. Дорога была длинной, и все, кроме водителя Ивана Филипповича, были навеселе. Уазик наш прекрасно оборудован. В кузове можно стоять, сидеть или просто лежать на кошме, безмятежно отдыхая. Долгое время мы мотались по полям в открытой машине, жарясь на солнце, обдуваемые встречным ветром и орошаемые дождевой непогодой, пока не появился в нашей партии старший геолог Николай Георгиевич Болгов. Он-то и соорудил великолепную будку с задвижной задней дверью и окном спереди. Когда дверь закрывалась, то встречного ветра не чувствовалось – зато воздушная подушка сохраняла свежий воздух, и в кузове было комфортно.
Приезд гостей был связан с успешной защитой отчёта по поискам минеральных вод в пределах северных склонов Заилийского Алатау. Автором отчёта был Вячеслав Пемуров, а одним из главных рецензентов – наш баскарма Виктор Дурнев.
Странным было то, что виновник торжества почти вывалился из кузова, цепко держа огромную охапку книг, это были учебники, которые на следующий день обнаруживались по всей территории лагеря. Дело в том, что Слава Пемуров всё ещё был студентом пятого курса института, хотя после окончания Новочеркасского геологоразведочного техникума давно уже был классным специалистом, числился начальником отряда, но когда-то допустил оплошность и поступил в ВЗПИ, который находился в Москве. А туда из-за постоянной занятости на работе было не просто вырваться. Если бы он сразу поступил или перевёлся в Казахский горно-металлургический институт, то давно завершилось бы его образование, а так, всё затянулось, и он оставался вечным студентом. Очевидно, в этот раз он рассчитывал серьёзно заняться освоением учебников, но, как оказалось, не совсем кстати.
Веселье началось на берегу реки у костра перед началом вечерней зари.
На отдых приехали друзья-коллеги в основном бывшие однокурсники. Анатолий Зубашев и Эдуард Ким учились в одной группе, Василий Малахов окончил институт годом раньше. А хозяин положения Виктор Дурнев успел поучиться и с Малаховым, и с ними, так как был отчислен на год за недостойное поведение – влепил пощечину старосте, который был намного старше его и не согласился на мировую. Игорь Кочергин хотя и учился в Харьковском университете, но производственная деятельность его начиналась здесь в Казахстане. В конце пятидесятых годов со всего Союза были направлены в республику специалисты-геологи. Вся территория была охвачена геологическими работами. И занимались этим молодые романтики, увлечённые любимым делом.
Теперь это были уже опытные специалисты-гидрогеологи, за плечами у которых более десяти лет работы. Сейчас они сидели у костра на берегу реки Каратал на 73-ем километре за походным столом и ели уху, приготовленную рыбачкой тётей Шурой, фамилия которой была Кугеля, а сама она каким-то чудом попала сюда из Прибалтики.
Друзья с удовольствием ели уху и щедро разбавляли её в своих желудках алкоголем.
Потом решили окунуться в Каратале. После купания стали разбредаться по поляне. Задержался на реке только Зубашев. Он пытался в воде встать на ноги, но тут же падал и начинал барахтаться. Хорошо, что это происходило недалеко от берега, и Игорь Кочергин оказался рядом. Недолго думая, он взвалил Толяна на плечо и вынес на сушу. Зубашев посинел и заметно трясся. У костра его привели в чувство глотком водки и горячим чаем. Трапеза продолжилась.
…С рассветом я умылся у реки, оделся, нырнул под марлевый полог с блокнотом, чтобы до завтрака записать вчерашние впечатления.
Все, кроме поварихи, ещё спали. Так думалось мне. Но в стороне замаячила фигура Толяна Зубашева. Он брёл от дерева к дереву с палкой в руке и разгребал траву. Завидев меня приблизился.
– Тут я вчера кое-что припрятал, вот ищу, – промолвил он, – но кроме Славкиных учебников, а они под каждым кустом, как грибы у лесной поляны, ничего не нахожу.