Когда я после армии определился на работу в Геохимическую партию, то тоже попал под обаяние этого человека. Случилось это осенью, когда в городе свирепствовал грипп. Мы получили набор стеклянных симпатичных пробирок, упакованных в красивой коробочке. У нас тогда в партии работала химичка, и, наверное, эти пробирки где-нибудь могли быть нужными. Они хорошо смотрелись и постоянно привлекали наше внимание. У каждой пробирки была изящная пробочка. Так и хотелось эти сосудики чем-то наполнить. И тут Виктора озарила идея, которой он поделился со мной. Мы заполнили пробирки водой из батареи и в каждую капнули йода, отчего вода порозовела. Так появилось «новое болгарское средство от гриппа». Вошёл Евгений Сергеевич Егоренков – наш старший геолог, мы ознакомили его с забавой. Он взял одну пробирку с жидкостью, вставил в нагрудный карман пиджака и зашёл в партию №1, где были сплошь женщины. Здесь он демонстративно вытащил из кармана пробирку, открыл пробочку и трижды понюхал содержимое.
– Что это Вы так усердно нюхаете? – спросила Мария Евлампиевна, которая тайно боготворила Евгения Сергеевича.
– Это новое болгарское средство от гриппа, – заявил он и, аккуратно возвращая пробирку в карман, добавил: – Нам рекомендовал его знакомый фармацевт из Центральной аптеки.
Затем мы принесли и показали заранее составленный мнимый список тех, кто внёс деньги по 32 копейки за пробирку. Список возглавляла начальник геологического отдела Анна Игнатьевна Шандыба, и дальше следовали фамилии других работников этого отдела.
После этого все, кто находился в комнате партии №1, стали вносить деньги, а мы им выдавать «антигриппин».
– А как же его принимать, нюхать что ли? – спросил кто-то.
– Да, – ответил Егоренков, – нюхать через каждые полчаса.
Мгновенно были расхвачены пробирки. Некоторые брали по нескольку штук.
В тот момент заскочил к нам Анатолий Зубашев, у которого недавно родился сын. И ничего не выясняя, схватил пробирку и умчался к сыну предостерегать его от гриппа.
Но этим дело не закончилось, хотя у нас уже набралось немало денег, собранных за лекарство. Дурнев тотчас предложил их обменять в ларьке на алкоголь, но я был категорически против, так как серьёзно думал, что мы только подшутили над соседями.
И хорошо, что не поддались на соблазн.
На следующий день Евлампиевна с утра ворвалась в нашу комнату и с возмущением сообщила, что обратилась в Центральную аптеку, чтобы уточнить, как быть ночью – ведь надо было через каждые полчаса нюхать «средство». И ей ответили, что никакого болгарского средства к ним не поступало. Тогда у неё зародилось сомнение, к тому же она знала, кто такие «геохимики».
Тут уж я, как человек для них новый, и пока ещё вне подозрений, признался, что это была шутка, говоря: «Да Вы не беспокойтесь, Ваши денежки вот они, и Вы можете получить их сейчас же». Однако слух уже пошёл по коридорам, как «геохимики разыграли геофизиков партии №1». Зубашев же, не ведая об этом, целую неделю проводил профилактику против гриппа новорожденному сыну, позволяя нюхать ему пробирку в дневное время.
И только Дурнев сожалел, что дело не довели до конца – не пропили «сделку».
…Виктор Васильевич Дурнев сразу же с момента образования Геохимической партии стал её ведущим специалистом. Потому что никто лучше него тогда из окружающих гидрогеологов не понимал, какой всеобъемлющий горизонт открылся для деятельности этого подразделения. До этого Дурнев занимался изучением минеральных вод, хорошо был осведомлён об особенностях их образования и возможного распространения. Знал, что именно химический состав, включая наличие микрокомпонентов в воде, определяет их использование в бальнеологических целях, не говоря о том, что они могут быть и термальными. Теперь же появилась возможность еще более широкого изучения подземных вод, выявление в них аномальных содержаний элементов для поисков самых разных месторождений, включая твердые полезные ископаемые.
О том, что он до этого увлекался минеральными водами, я понял, когда он показал мне всесоюзный журнал «Природа», где была опубликована его маленькая заметка о травертинах, которые он обнаружил на водоразделе правого склона реки Казачка в Большом Алма-атинском ущелье. Никто об этих травертинах до него не упоминал. А ведь это были явные признаки тектонических разломов. Пористые натёчные скопления углекислого кальция, называемого травертином, указывали на наличие минеральных подземных вод. Скважина, пробуренная на террасе реки Казачка, вскрыла самоизлив углекислых вод. А о травертинах, как о ценном декоративном материале, в настоящий момент сообщается в рекламном щите, установленном в ущелье.