Будучи существами сверхъестественными, мои вампиры обладают небывалым могуществом и прекрасными физическими данными и еще наделены волшебным даром: вмиг избавляться от одежды в самые драматичные моменты. Честно говоря, это свойство чревато неприятностями. Любой шотландец вам скажет, что в Старом Рики[8] частенько бывает холодно и сыро.
Когда нагрянула вдруг популярность, я придумала объяснение для столь экстремальных поступков моих злодеев: у вампиров горячая кровь, им не страшны ни холод, ни голод, ни жажда, ни боль.
Что-то я сильно отвлеклась от главного. Мои книги (см. www.waverleyross.com) дают нам с сестрой возможность жить с относительной роскошью, в престижном районе Эдинбурга. Марианна может сколько угодно смеяться над моими персонажами (она называет их «твои ирреальные друзья»), но она с удовольствием пользуется плодами моих трудов. Я не жалею на нее денег. Марианна — это моя семья, жить с ней вполне комфортно (конечно, если у тебя толстая шкура), она присматривает за нашей квартирой, когда я отъезжаю на всякие мероприятия по «раскрутке» своих вампиров. Она работает через день в одном благотворительном комитете, «Обществе слепых», сидит там у них на телефоне, но могла бы и не сидеть. Просто ей хочется продемонстрировать свою независимость. И я понимаю сестру. Я бы в ее ситуации вела себя точно так же.
Мы неплохо с ней уживаемся, как парочка старых дев, с годами обретающих все больше чудачеств, у каждой — свои. На днях я сказала ей: «Мне пятьдесят с лишним — пора уж притормозить», а она в ответ: «Мне около пятидесяти — пора прибавить газу». Конечно, это она так, для красного словца. Ей ведь сорок пять, на шесть лет меня моложе. В детстве эта разница действительно казалась огромной, впрочем, больше нас разделяла ее слепота, а не годы. Когда Марианна родилась, я уже училась в школе. В общем, сестра моя всегда была в каком-то смысле одинокой девочкой, из-за возраста и своего несчастья. Возможно, поэтому у нее так сильно развито воображение. У нее тоже всегда были «ирреальные друзья»! Они не приносили ей денег, но я уверена, что они были ей необходимы, они по-своему очень ей помогали.
Видит Бог, бывали моменты, когда бедной Марианне действительно требовалась их помощь.
Марианна
Гулять я больше всего люблю в эдинбургском Королевском ботаническом саду в любое время года. Сад этот все по-свойски называют просто Ботаническим. Я могу ходить туда без провожатых. Мой маршрут выверен цифрами, которые я знаю назубок: столько-то шагов до поворота, столько до перекрестка. Еще есть метки, по которым я ориентируюсь: крышка канализационного люка, почтовый ящик, переход. В Ботанический я обычно хожу с тростью, потому что люди оставляют прямо на тротуаре неожиданные сюрпризы: жестяные банки, велосипеды, кто что. Но вообще-то я добираюсь до сада вполне спокойно, бреду и радуюсь запахам и звукам, предвкушая благословенный миг, когда войду в ворота и вся уличная суета останется позади.
Ботанический изумителен круглый год. Но особенно он мне нравится в дождливые месяцы. Я люблю прятаться под кронами, когда они полны листьев, стоять и слушать стук дождевых капель; по их мерному многоголосью я в состоянии представить некую звуковую скульптуру, могу определить, какого размера то или иное дерево, какой формы, я улавливаю слухом расстояние, масштабы пространства вокруг. Я не знаю, что такое ландшафт, я могу лишь — очень смутно — почувствовать, что такое расстояние. Я определяю его по шкале звуков: громкие, чуть тише, совсем тихие. Но сила звука не всегда зависит от расстояния. Мужской голос иногда бывает очень тихим, хотя его обладатель рядом. Звук не такой уж надежный поводырь.
Некое представление о ландшафте я получаю, слушая музыку. Звучание оркестра настолько многомерно, в нем столько вариаций и мелодических сплетений, такое разнообразие тембров и насыщенности, столько составляющих, что все это дает мне шанс почувствовать то, что находится за пределами досягаемости моей трости и пальцев. Музыка говорит мне, что мир гораздо больше, она расширяет границы моих скудных познаний о нем.
Разумеется, я понимаю, что в нем много чего происходит. Я ведь слушаю новости. Я проходила в школе географию, я читала книжки про далекие страны, их читают многие любознательные домоседы, мы с Луизой даже ездили в некоторые из этих стран. Но все равно Земля для меня лишь нечто воображаемое, известно, что она существует, но увидеть ее невозможно, в общем, то же самое, что Плутон или Нептун для вас, зрячих. Астрономы определили наличие в космосе Нептуна задолго до того, как появились достаточно мощные для созерцания этой планеты телескопы. Ученые обнаружили, что на орбиты других планет что-то такое воздействует. В галактике имелась лакуна, где непременно должна была находиться еще одна планета, они свято в это верили. Нептун — дитя этой веры, веры в физику и математику.