— Глеб, сын твой, большую нужду терпит, а ты сиднем сидишь, и ничего не делаешь. — Как-то раз попытался заступиться за молодого князя, по просьбе Анны митрополит.
— И что? — Равнодушно посмотрел на Михаила Владимир.
— Как это что? — Удивленно уставился на него митрополит. — Он ведь сын твой. Неужто ты ему в помощи откажешь, против строптивых безбожников?
— Ежели, я начну всех безбожников со свету изводить почем зря, то так мне править некем будет. — Спокойно ответил князь. — Да и не в моей власти заставить людей любить того, кого они не хотят, или верить, во что не верят. К тому же, ты сам постоянно твердишь, что неисповедимы пути господни, и на все его воля. Может дело в том, что он сам их под свою длань брать не хочет, а я своим вмешательством все его планы порушу? К тому же наказывать Муромцев, я особо причин не имею. Потому как они закон не нарушают, и свою часть дани выплачивают исправно. А что касаемо Глеба, то ему самому нужно с этой ситуацией разобраться. Иначе, какой из него князь, ежели он чужим умом, да чужой помощью только жить будет. Ты думаешь, другим моим сыновьям легче пришлось? — Посмотрел он строго на митрополита. — Молчишь? Вот и правильно делаешь что молчишь. Всем им не сладко на своих княжениях приходится, но они все-таки свои проблемы сами решают. Поэтому вмешиваться я не буду, а тебе посоветую, ко мне с такими просьбами более не приходить.
Так что никто Глебу в его беде не помог, и он так до самой своей гибели, и просидел в никому неизвестной не большой деревушке, и так и не побывал ни разу в городе, которым как бы правил. А Владимир был совершенно прав, когда говорил, что никому из его сыновей не досталось легкой доли. В той или иной степени, всем его детям пришлось хлебнуть злого лиха. Сызмальства они вынуждены были приспосабливаться к суровым реалиям жизни. Да и реалии эти, в лице местной знати, сразу потребовали стать на защиту местных интересов, что не всегда отвечало интересам их отца. Но только на таких условиях могли они стать полноправными князьями. И не смотря на одинаковые условия, все-таки их жизненные дороги разительно отличались. Кто-то оставил довольно заметный след в истории, а другие, тихо, мирно прожили свою жизнь, ничем так и не выделившись. К примеру, как старший сын Владимира, Вышеслав. О жизни которого, почти ничего не известно, кроме как, что был такой князь в Новгороде. Ничем особым себя не проявил, да и помер, наследников не оставив. В отличие от него, Ярослав, что заменил его на Новгородском княжении, на долгие века по себе память оставил. До этого, чуть погодя мы еще доберемся. А пока, пока Глеб под Муромом маялся, да вздыхал тяжко, на судьбу свою горькую сетуя. Вышеслав тихо в Новгородском княжьем тереме сидел. В Полоцке, Изяслав в купе с местной знатью, выход искал, как ему законные права на княжение выправить. Дело в том, что в Полоцкой земле пришлых князей не жаловали, и править местными полноценно, мог только наследник здешнего княжеского рода. Изяславу даже выгодная женитьба в этом деле, не сильно помогала. По этой причине, решено было ехать в монастырь к Рогнеде, да попытаться ее уговорить, усыновить Изяслава. Чтобы значит, полностью все формальности, мешающие его правлению устранить. Дважды Изяслав, вместе с товарищами, Рогнеду в ее монастыре навещали. Но как бы там ни было, в летописях появилось официальное уведомление, о том, что бывшая Полоцкая княжна признала его сыном. Каковы были причины такого решения? Да кто его знает. Их много могло быть. Начиная от простой женской мстительности, до горького разочарования. Ведь никто из ее настоящих сыновей, так до смерти ее ни разу и не навестил. И вроде ничего особенного в ее решении не было. Ну, признала Изяслава сыном и признала, что с того? Но сколько потом из-за этого решения крови пролилось, просто жуть. А для начала. В пределах Киева, возле Чернигова, разудалая банда разбойничков объявилась. Купцам, да местной знати жизни спокойной не давая. Возглавлял эту вольницу некий Ямонт, прозванный Соловьем. Уж больно гад, свистел залихватски, во время разбойных набегов. Грабеж купцов, в прежние времена, мог стоить князю не только княжения, но и головы. Раньше особо не церемонились с теми, кто плохо со своими обязанностями справлялся. Конечно, расправа Владимиру теперь уже не грозила, но нервы, такая ситуация, изматывала изрядно. Да и постоянная толкотня делегатов, от купеческого сословия, настроение не поднимала.