То, что произошло дальше, могло длиться пять секунд или пять минут; Мозг Травена записал сцену так же точно и точно, как пленочная камера, но не удержал элемент времени.
В тот момент, когда Травен хотел взять в руку один из шлемов, из какой-то трещины в стене в него выстрелила – только так можно было это описать – огромная королевская кобра. Ее приплюснутая голова была запрокинута назад, в разинутой пасти сверкали страшные белые клыки. Бессознательно Травен изо всей силы взмахнул саблей и одним ударом расколол кобру на две неравные части. Морда еще какое-то время продолжала дергаться в конвульсиях, с нее капала розовая пена. Маленькая коричневая обезьянка завизжала на ветке, подпрыгнула разноцветная птица.
Травен вытер пот с глаз. В этот момент он услышал рядом с собой шипение. К нему медленно ползли две большие кобры. Трэвен в мгновение ока выдернул из-за спины контейнер со смесью Бричера. Он не думал о том, куда побежит от газа. Ему угрожали смертельной опасностью со всех сторон, ему некогда было думать.
В этот момент, прежде чем Травен успел нажать на курок канистры, обе кобры резко остановились. Яростно шипя, они оба выпрямились и, как по команде, бросились вправо. Через долю секунды Травен увидел, как их зубы вонзились в голые ноги мужчины.
Мужчина был немым стариком. Должно быть, он обманул бдительность остальной команды и пошел по следу за следом, бесшумно, как лесной зверь. Теперь он был мертв.
Но затем была еще одна секунда, в течение которой Травен усомнился в состоянии своих чувств. Старик оторвал обеих кобр от собственных ног и с усилием швырнул их в подлесок. Затем он посмотрел Травену прямо в глаза.
Он был невосприимчив к яду кобры.
Травен пережил первый в жизни приступ истерии. Он начал топтать ногами, выкрикивать самые ужасные ругательства и, наконец, бросился на старика с обнаженной саблей. Он был готов разрубить его на куски, как раньше рубил змею. Но старик буквально исчез в джунглях, как будто его там и не было.
Дрожащий, изнуренный, Травен рухнул на камень, тяжело дыша и собираясь с мыслями. Итак, худшее, что могло случиться, произошло. Проклятый немой, должно быть, знал, что ищет Травен. Должно быть, был здесь много раз. Возможно, на протяжении многих лет ему вводили небольшие дозы яда, чтобы сделать его невосприимчивым к дальнейшим укусам. А затем ему отрезали язык, чтобы он не рассказал чужому человеку свою тайну.
Может быть, все-таки вся эта комедия была заранее спланирована монахами? Вероятно, они знали о спрятанном сокровище, если это действительно было сокровище, но у них не было плана. Ведь откуда они могли знать, что план спрятан между двумя склеенными страницами летописи? Они вполне могли решить, что единственный из них, кому не грозят укусы змей, пойдет по стопам Травена, найдет тайник с сокровищами, а затем просто убьет иностранного заблудшего. Ему достаточно тайно бросить в него одну разъяренную кобру.
Холодная и жестокая решимость захлестнула Травена. Если этот оборванный злодей попадется в поле зрения – его убьют без угрызений совести, как в гангстерском фильме. Свидетелей не будет. А Травен войдет в пещеру совсем один.
В этот момент Травен понял, что в спешке оставил в марсоходе пистолет с боеприпасами. Теперь ему приходилось рассчитывать только с применением сабли, которой он не особо владел, или с применением препарата МБ, оказывавшего смертельный эффект не только на избранных жертв. Это была не очень хорошая ситуация. Тем более, что немой мог двигаться совершенно бесшумно, словно всю свою жизнь провел на ветке мангрового дерева.
В четыре часа Травен принял еще одну таблетку концентрата, принял дозу общеукрепляющего препарата и снова выпил воду из фляги. Он вернулся на тропу и пошел вперед к Великому Дереву, высокая вершина которого все еще виднелась над кронами деревьев гинкго.
Он прошел около полумили, задыхаясь. Зелень джунглей потемнела. Вокруг исчезающей тропы появились какие-то шипы, разрывающие ткань брюк и блузки, а также внезапно повреждающие кожу рук и шеи. Каждые несколько минут Травену приходилось останавливаться и дезинфицировать раны аэрозольной повязкой. Он прислушивался к шагам позади себя. Но все, что было слышно в джунглях, это щебетание птиц, отвратительные крики обезьян и жужжание огромных изумрудных стрекоз.