- То есть… Конечно… Но мы не имеем права…
- Дай мне это.
Бричер сжал кулак, беспомощно разжал его и пробормотал:
- Для крыс… то есть… у меня в подвале крысы…
- Дай мне это! перерезал Травена.
Бричер сунул когтистые пальцы в карман жилета и достал миниатюрную пробирку с тщательно запечатанной пробкой.
«Сколько капель хватит, чтобы… ну, человека устранить?» — спросил Травен.
- Капля? Таких мелких капель нет. Одно сделает несколько сотен человек. Значение…
— И вы говорите, что это совершенно незаметно?
- Как может существовать обнаруживаемое соединение, неизвестное никому, кроме нас двоих?
- Кто другой?
- Ох… я не имею права… то есть…
- Мне неинтересно. Кто может потребовать от меня объяснений?
- О, определенные службы… Это дело высочайшей государственной важности… А вот скажите, откуда вы вообще взяли…
- Не о чем говорить, Марвин.
- Я имею в виду… Я не знаю, знаешь ли ты правила. Вы будете помещены под… ну, очень строгую охрану. надзор. Вас могут вызвать для дачи показаний под присягой. Это… как бы это назвать… ну, крайне жесткие меры…
- Кто и когда открыл этот трианицитолинин?
- О, я не имею права об этом говорить. Это связано с секретными космическими исследованиями.
- Космический? И какое отношение космос может иметь к ядам?
«Это, хм, сложный вопрос… Некоторая степень молекулярного порядка может быть достигнута только в отсутствие гравитации… И при очень низких температурах». И при сверхнизких давлениях, почти идеальном вакууме. Такие исследования проводились… Они находятся на грани наших физико-химических знаний. Так вот почему… знаешь, важно, откуда ты это взял…
«Если я скажу вам, что сам этого не знаю, вы мне не поверите».
- О, действительно… Я не поверю. Знаете, первый микрограмм трианицитолина стоил почти сорок миллионов долларов, если считать космические затраты. Миллиграмм стоил бы сорок миллиардов… А вы приносите пятнадцать грамм. Мне самому, конечно, очень интересно…
- Марвин, давай отдохнем.
- О, да… Но между нами… ты бы не сказал этого? Я потратил семь лет своей жизни, убеждая разных… ну, разных влиятельных людей, что только в космосе можно достичь синтеза столь сложных взаимоотношений. Я вообще-то это придумал, как Менделеев. Я знал, что нечто подобное должно существовать. А ты… ты приносишь целый горшок. Это удар, Гарольд. Это катастрофа. Мой. Поражение. Это значит, что я был не прав. Это значит, что трианицитолинин можно получить и на Земле. Потому что… ты ведь не был в космосе?
- Я вам скажу по секрету, что это не так. Но я думаю, что эти контейнеры…
- Как дела, Гарольд? Итак, у вас есть более одного контейнера?
- Нет, мне так сказали.
- Ой, я не понимаю. Если я вас понимаю, вы получили эту жидкость от кого-то из космоса? Ты не сам это сделал, да?
- Марвин, мне слишком сложно рассказывать тебе об этом. Вы, конечно, не поверите.
«О, ты знаешь, я имею дело с такими вещами… Мне приходится во что-то верить…»
- Эти контейнеры я нашел в отдаленном месте Азии. Но чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что все это вместе взятое не могло быть делом рук людей.
- Чей тогда?
- Я не знаю. И я не думаю, что когда-либо это понимал.
- А что вы скажете… людям из спецслужб?
- То же самое, что я тебе говорил.
Травен встал и оглядел свою скромную ферму в поисках крепких напитков. В холодильнике он нашел застывший, почти едкий кофейный ликер. Он наполнил чашку (возле раковины была только одна) и какую-то загадочную вазу.
«Давайте выпьем, Марвин», — сказал он. У меня такое чувство, будто я вернулся из того мира.
Бричер сосал чашку, как вампир. Он тут же зааплодировал: его гигантские уши побелели, нос цвета гнилой сливы.
«О, — прошептал он, — мы двое могли бы править миром прямо сейчас». Травен уставился на пустые стены комнаты, потянулся, встал и протянул:
- Ну, начнем.
XXI
Доктор Пол Райан не смог скрыть своей радости, удивления и триумфа. Здесь, в своем великолепном особняке - если он действительно владел им, ибо его суровая жена тщательно внушала ему каждый вечер перед сном, что он не имеет никаких прав и титулов на поместья Уайтморов - появился сам знаменитый Гарольд Травен. Уже не как конкурент, а как советник, эксперт, наемный сотрудник. Этого обстоятельства было достаточно, чтобы доктор Райан извлек из подвального шкафа прекраснейшую бочку виски восьмидесятилетней выдержки. (Самое большее через пятнадцать лет виски становится кислым и вонючим, как всем известно, но это хороший тон — поразить гостей старостью спиртного.) Райан наполнил стаканы и пошел за импортной газировкой «Перье» из кладовой, которая, по его словам, была единственной питьевой водой на планете. Это заняло около полутора минут, достаточное для Травена, чтобы отвинтить срезанную пробку маленького флакона, который он держал в кармане жилета, и налить две капли бесцветной жидкости в стакан, который Райан приготовил для себя.