Все внутри нее застыло. Ради брака она старалась расслабиться.
Со стоном Мейсон убеждал ее губы. Медленно он нырнул внутрь, уговаривая ее нажатием губ, скольжением языка. Объятия страсти. Поцелуй любимого человека.
Никогда за миллион лет она не думала, что Мейсон испытывает к ней настоящее желание. Чувство безопасности, которое она всегда чувствовала рядом с ним, внезапно исчезло, вырвалось у нее из-под носа за минуты до их свадьбы. Расслабиться после его поцелуя было невозможно.
Она вывернулась и уставилась на него; так много мыслей и противоречивых чувств атаковали ее, что она не знала, с чего начать.
Дыхание Мейсона было прерывистым. Его руки дрожали. Румянец желания растекся по щекам, когда он прижался лбом к ее щеке.
- Я хотел сделать это в течение очень долгого времени.
Серьезно?
Да.
Всю свою жизнь она обладала сверхъестественной способностью чувствовать ложь. У той был едкий запах, от которого ее слегка тошнило. Не было никакого ужасного запаха, указывающего на то, что Мейсон не совсем честен.
Фелиция отпрянула.
- Это не то, что мы обсуждали. Мы... друзья, Мейсон! - воскликнула она, пытаясь отдалиться и придумать вразумительный ответ.
- Мы всегда были друзьями. Я... Я...
- Мы всегда будем друзьями. Но мы собираемся стать большим. Прости, если это было слишком неожиданно. У нас целая жизнь, чтобы быть вместе. Я не буду давить на тебя, дорогая. Я знаю, как ты относишься к любви после того, что случилось с Дейдрой. Но ты похожа на нее не больше, чем я на того ублюдка, в которого она влюбилась. Позволь себе влюбиться в меня, Фелиция.
Он обнял ее плечи ладонями и посмотрел ей прямо в глаза.
- Это не повредит, я обещаю.
Гнев, быстрый и горячий, как молния, растопил ее холод. Последнее, что она хотела сделать сегодня, это поговорить об Алексее, подонке, который уничтожил ее сестру. Тот факт, что Мейсон даже упомянул об этой влюбленности за десять минут до того, как она поклянется ему жизнью, когда Дейдра так тяжело оценила свое сердце, усилил ее ярость и страх.
- Нет. Мы друзья, - настаивала она.
- Все еще. Но Фелиция, мы же собираемся стать супругами. - Он погладил ее по щеке. - Я должен сказать, что люблю тебя.
Сердце Фелиции остановилось. Он любит ее? Она принюхалась, молясь учуять его ложь.
Ничего, кроме небольшого запаха горения газа из печи. Даже без ее необычного дара один взгляд в его шоколадные глаза подсказал ей ответ.
Мейсон влюблен в нее.
Черт возьми! Как она могла это пропустить?
Воздух внезапно исчез из ее легких, и она попыталась вздохнуть.
- К-как давно ты чувствуешь это?
Он колебался, с неохотой вздохнул.
- Почти с самого начала. Я хотел дать тебе достаточно времени и пространства, чтобы по-настоящему узнать меня, быть уверенной, что я никогда не причиню тебе боль, прежде...
- Думаешь, то, что ты годами скрывал от меня свои чувства, не больно?
Предательство и паника переполняли ее. Ее единственное безопасное убежище стало тем, чего она боялась больше всего.
Что, черт возьми, она должна была делать, теперь, когда их ждал дом, полный гостей?
Он наклонился вперед, обхватил ее за щеки. Упираясь ему в грудь, Фелиция попятилась.
- Не надо. Просто... Не надо.
- Ты паникуешь, и в этом нет необходимости. Это я! Ты знаешь обо мне все, от моих любимых песен до носков, которые я предпочитаю.
Да, она знала все о Мейсоне... кроме того, что было в его сердце. Тот факт, что он вывалил это на нее, заставил задуматься, насколько он действительно понимал ее или уважал соглашение, которое они заключили.
Большинство женщин были бы в восторге от его неожиданного откровения, но оно ужаснуло Фелицию.
Ей не нужен был психолог, чтобы понять, почему сирота жаждет иметь собственную семью. Она хотела ее, при условии, что ей не придется рисковать сердцем. Сейчас? Она сжала кулаки, и страх закрутился в ее сердце.
Когда она попыталась смириться с миром, который перевернулся вверх дном, Мейсон схватил ее и быстро поцеловал в губы, снова поразив.
Она отстранилась.
- Не делай этого.
- Я думал, что смогу держать свои чувства при себе, но... - С мрачным взглядом он покачал головой. - Я хочу всю тебя, а не только части, которыми ты готова поделиться. Прости, что я меняю все, о чем мы договаривались, но со временем, я знаю, ты полюбишь меня в ответ.
- Мейсон, я не думаю, что способна ответить взаимностью и не хочу причинить тебе боль.
- Ты сможешь. Со временем ты поймешь, что я прав.
Выражение его лица смягчилось, умоляя ее... то, чего никогда не видели его противники в суде.
- Церемония начнется через несколько минут. Пожалуйста, будь там с улыбкой. Все будет хорошо, я обещаю. Ровно в полночь мы начнем Новый год и нашу новую жизнь вместе.
Он нежно поцеловал ее в щеку и вышел из комнаты. Фелиция смотрела на него, в ней переплетались гнев и страх. Несколько недель назад в ее голове раздавался голос, спрашивающий, не ошиблась ли она, соглашаясь выйти замуж за Мейсона, но она отрицала это. Он был замечательным человеком, мог стать самым внимательным отцом. Они хотели одного и того же.
Как они могли проиграть, верно? Они согласились, что любовь не войдет в уравнение. Но сейчас...
Что, если она в конечном итоге навредит своему лучшему другу?
Фелиция сглотнула. Это было последнее, чего она хотела. Что, черт возьми, она должна сделать, чтобы предотвратить это? Отступление сейчас причинит ему боль. Но если она выйдет за него замуж, чтобы пощадить чувства, не очнется ли он однажды после того, как у них родится ребенок или два, и не поймет, что его любовь всегда будет безответной? Насколько это будет больнее?
Ее первым желанием было разорвать помолвку, но Мейсон был первым человеком, с кем она делилась достижениями или проблемами.
Тот, кто рассказывал ей, прежде всех, о своих триумфах и разочарованиях. Голос Мейсона был тем, что она больше всего ожидала слышать каждое утро, и тем, который ей нужно было слышать, когда кошмары о Дейдре мучили ее. Если она разорвет помолвку и разобьет ему сердце, он когда-нибудь снова заговорит с ней? Что они будут делать друг без друга?
Ее желудок, казалось, упал до пальцев ног. Ей либо придется принять его чувства, либо отменить свадьбу - и она должна решить быстро.
Прежде чем она смогла разобраться, Мейсон заговорил в коридоре возле ее спальни:
- Привет, мама.
- Мейсон! - вдовствующая герцогиня Харстгровская и будущая свекровь Фелиции воскликнула с потрясением.
- Ты был... - пробормотала она. - Ты видел Фелицию перед церемонией?
- Да, и она прекрасно выглядит. Тебе что-нибудь нужно?
Его голос заставил сотни эмоций столкнуться внутри Фелиции.
Сопротивляясь желанию плакать, она крепко скрестила руки на груди. Она хотела выйти замуж за друга, который бы заботился о ней, работал с ней, чтобы построить прочное будущее. Хороший муж, хорошая работа до появления детей, дом в тихом пригороде, выходные в парке, отдых на берегу.
Несколькими словами Мейсон изменил все. Этот факт был как горячий нож в грудь. Ее будущее стало пугающей пропастью.
- Ты не видел брата? - спросила вдова.
- Сводного брата, - пробормотал Мейсон. - Урода.
Это был не первый раз, когда она услышала мнение Мейсона о Его Светлости. Она встретила этого человека однажды, только вчера, так что Фелиция не могла ничего сказать, кроме того, что он заслужил свой статус самого завидного холостяка Англии. Он был титулованным, богатым и опасно красивым. Многие женщины воображали себя влюбленными в него. За шанс завоевать сердце Его Светлости эти глупые коровы отдали свои тела и открыли сердца.
Фелиция содрогнулась, думая, скольких из них он раздавил своими дорогими сапогами.
- Мейсон, - отчитывала его мать. - Он твой брат.
За исключением их одинакового цвета волос и глаз, Фелиция никогда бы не догадалась.
Братья были как день и ночь.
Мейсон вздохнул.
- Нет, я его не видел, я же говорил, что он ненадежный.
Мысли метались, Фелиция прикусила губу. Если Его Светлость не явится на церемонию, возможно, им придется ее отложить. Это даст ей время подумать о дилемме с Мейсоном.
- Привет, дорогая.
Герцогиня заглянула в комнату:
- Ты выглядишь красивой, но испуганной. Улыбнись.
Фелиция скользнула к ней на онемевших ногах и старалась изо всех сил подчиняться, хотя чувствовала себя деревянной. Когда Мейсон подошел ближе, он увидел все сквозь ее фасад. Его взгляд спросил, что она собирается делать. Она понятия не имела.