– Да нет же, говорю вам, не было никого!
– Не было, или вы не видели?
Вера удивленно замолкла.
– Конечно, на лестнице мог кто-нибудь быть, я могла его и не приметить. Это и был убийца?
– Я пока не могу дать вам ответ на ваш вопрос, Вера Вениаминовна, но вы очень помогли следствию. Я благодарен вам за вашу откровенность, прошу простить меня за то, что я снова заставил вас переживать весь этот кошмар. А сейчас позвольте откланяться, вам надо хорошенько отдохнуть.
С этими словами полицейский поднялся и направился к выходу. Извекова поспешила за ним.
– Что вы думаете обо всем этом, Ольга Николаевна? Судя по всему, для вас это тоже новость?
– Я даже не знаю, что сказать вам, – в растерянности произнесла вдова, – вряд ли она выдумала все это, хотя… Кто знает…
– Я не склонен считать рассказ вашей падчерицы выдумкой, потому как призрак видела не только она. А два разных, заметьте, очень разных человека, которые видели одно и то же, совпадающее в деталях, говорит о том, что это не выдумки и не галлюцинации.
– Но кто же еще видел призрак? – почти шепотом произнесла вдова и даже боязливо огляделась вокруг.
– Дворник, дворник вчера видел призрак хозяйки, и, собственно, именно от него я первый раз и узнал об этом.
– Дворник?.. – удивленно протянула Извекова. – Как все странно! Ну я, пожалуй, пойду прилягу. А то от этих кошмаров у меня, кажется, разыгралась мигрень.
Она потерла ладонью лоб и медленно пошла к себе. Сердюков проводил ее задумчивым взглядом.
Ольга вошла к себе и остановилась посреди комнаты. Казалось, не было сил идти дальше. Все время после смерти мужа она пыталась держать себя в руках, выглядеть достойно, прежде всего, в своих собственных глазах. Но нелепые россказни Веры о привидении Горской ее подкосили. Неужели девочка так серьезно больна? Чувствительная душа угнетена и не вынесла ноши внезапного горя. А дворник? Конечно, пьяницам может привидеться невесть что! Но как это может в точности совпадать с видениями Веры? Значит, оно и впрямь было, это привидение?
Как такое может быть, в двадцатом-то веке? И если покойная являлась, то чего она хотела? По готическим романам Ольга Николаевна знала, что привидения – это души, которые не могут обрести покоя. Что беспокоит незабвенную красавицу Горскую? Странно, что она не являлась супругу, который женился второй раз, едва дождавшись окончания траура. Почему не приходила к Ольге, занявшей ее место в земной жизни?
Извекова задумалась, пытаясь представить себе то, что якобы видела ее падчерица. Удивительно, но память тотчас же услужливо нарисовала яркий портрет усопшей. Шуршащее, геммой густоты зеленое платье, плотно облегающее стройную фигуру, черные волосы, собранные в высокую прическу, яркие карие глаза и полные чувственные губы. Сладкий аромат духов…
Глава 8
Оля даже слегка отшатнулась. Горская смотрела на нее умоляющим взглядом.
– Оленька, милая моя, ради Бога, не думайте, что в моем предложении есть нечто для вас оскорбительное. Моя просьба – это просьба друга! Что же делать, если мисс Томпсон так некстати захворала!
– Помилуйте, Тамара Георгиевна! Что может быть оскорбительным в вашей просьбе поглядеть за детьми! Я с удовольствием побуду с ними, тем более что теперь мы дружны! – пробормотала Оля, не уверенная, что отец одобрит ее поступок.
– Ах, но мне так неловко, так неловко! – продолжала стенать Горская. – Представьте, мой режиссер так неожиданно предложил мне эту роль! Я уже не рассчитывала, то есть я, конечно же, ждала ее… – Тамара Георгиевна запнулась.
Рассказывать девочке о том, что в последнее время она живет в страхе грядущего забвения? Что театр давно обходится без прежней примадонны? Режиссерам и антрепренерам она была интересна юной и полной жизненных сил. А когда отвратительные болезни терзают твою плоть и заживо съедают неземную красоту, то это быстро становится видно и на сцене, и на большом экране кино, и никакие ухищрения гримера не помогут! Да еще куча детей, которых некуда девать и приходится тащить с собой то на гастроли, то на съемки, вызывая раздражение труппы. Пока она звезда первой величины, это еще потерпят, а вот когда под тобой начинает раскачиваться невидимый трон и на горизонте маячат другие богини, тут уже приходится приноравливаться к обстоятельствам.
А они, эти обстоятельства, таковы. Надобно за двое суток прочитать сценарий. Господи, какая пошлость, какая убогость! Но что поделаешь! Иного нет! И прежние были ужасны. Но она своей игрой и чудной женственностью превращала эти ремесленнические поделки в подлинные шедевры!
График съемок очень жесткий. Месяц летом. И никаких капризов, особых условий и прочего, что раньше и не обсуждалось!
Если она опять не согласится, а такое несколько раз случалось, вместо нее возьмут другую красотку, помоложе и побойчее.
Может, она не будет так хороша и талантлива, но ведь и сама Горская уже не та!
На Вениамина нечего рассчитывать. Он не выйдет из своего кабинета, даже если будет землетрясение. А гувернантка, как назло, слегла, и, видать, надолго. Ответ надо дать немедленно, временного человека для присмотра за детьми так скоро не найдешь.
Они, конечно, уже не так малы, в школу ходят, но такие сорванцы и непоседы, что за ними постоянно нужен глаз да глаз. Вот и пришла в голову дикая мысль броситься в ноги Мироновым. Доктор, правда, может обидеться за дочь, она вам не прислуга.
Оля сказала:
– Тамара Георгиевна, я полагаю, что для вас это предложение чрезвычайно важно. Вы дорожите им, я понимаю вас. Не надо мне ничего объяснять, я рада помочь вам, я рада, что вы считаете меня своим другом!
– Спасибо, милая! – Горская порывисто обняла девушку.
Оля покраснела от удовольствия и неловкости. Она видела, что Тамара Георгиевна пребывает не в лучшей своей форме, это даже не надобно было объяснять. И так видно. Фильмов с ее участием становилось все меньше и меньше. Она все чаще оставалась дома, мучимая болезнью и семейными хлопотами. Предложение новых съемок оказалось единственным за последние месяцы, и Горская ухватилась за этот шанс.
Доктор Миронов не выразил особой радости от известия, что его дочь будет временно замещать заболевшую гувернантку известного семейства. Николая Алексеевича пугало, что Оля отнеслась к своей новой роли с излишним энтузиазмом.
Роль гувернантки оказалась довольно трудной. Милые шаловливые мальчики быстро перестали быть милыми, оставаясь шаловливыми, непослушными, неуправляемыми, шумными. Правда, Оля получила в лице Веры преданного друга и помощника. Девочка старалась умерять свои капризы, чтобы не усложнять жизнь обожаемой Оленьке. Мисс Томпсон слабым голосом из своей спальни давала барышне Мироновой ценные советы по обузданию детей. Но все это не пугало и не огорчало девушку. Она не сердилась и не раздражалась. Пыталась сохранить дружелюбие и веселость. К концу первого дня пребывания в доме выяснилось, что Извеков находится в квартире.
Оля опешила, когда пробежавшая мимо горничная торопливо бросила на ходу, что барин поднялись и требуют к себе. Поднялись? Но ведь уже вечер!
Вениамин Александрович вышел из своих покоев, одетый в щегольской домашний костюм. Оле его лицо показалось слегка одутловатым.
– Ах, вот кто тут командует сегодня! – Он широко улыбнулся и, казалось, не удивился. – То-то я слышу с утра шум и гам! У вас другой метод воспитания, чем у мисс Томпсон.
В это время мальчики бросились к отцу и повисли на нем как мартышки.
– Сорванцы! Подите, подите от меня!
Я же вам не дерево! Да и вы не такие маленькие и легонькие, как раньше!
Вера прижалась к отцу, и он нежно погладил ее по голове. Девочка даже прикрыла глаза от удовольствия. Оля, глядя на эту картину, испытывала двойственное чувство. Ей нравилось подобное откровенное проявление чувств. Но в доме Мироновых это редко дозволялось.
– Ольга Николаевна! Как приятно лицезреть вас в нашем жилище! – торжественно провозгласил хозяин дома. – Надеюсь, что дети не очень утомили вас?