– Ты не хочешь взять сдачу? – спросила Нина, поняв, что водитель говорит о том, что у него не хватает сдачи.
– Не хочу, – прорычал Себастьян, даже не повернувшись.
Она пожала плечами, взяла сумку с ноутбуком Себастьяна и последовала за ним, прожигая его спину испепеляющим взглядом и бормоча проклятия себе под нос. В мыслях Нина уже была далеко отсюда. Вот ведь грубиян, даже не подождал ее. Себастьян был уже на полпути к лифту.
Он уронил костыль, нащупывая кнопку, и злобно выругался. Нина тихо вздохнула, пораженная тем, что, оказывается, в машине он еще не достиг порога своей раздражительности.
Когда она подняла костыль и передала ему, Себастьян чуть ли не вырвал его из ее руки. Нина прикусила язык и сохранила безразличное выражение лица. Ничего, еще десять минут можно потерпеть. Через десять минут она выйдет отсюда и больше никогда его не увидит. Ей нужно только сопроводить Себастьяна в лифте, открыть ему дверь, отдать ноутбук – а присяжные пусть потом разбираются, она ли огрела его по голове этим чертовым гаджетом или нет – попрощаться и удалиться. С нее хватит. С этой минуты он в свободном плавании.
Как только дверь лифта открылась, Себастьян тут же вышел, его костыли задребезжали, когда он по прямой устремился к своему номеру, набычившись, остановился у двери в ожидании, когда Нина подойдет и откроет ее.
– Спасибо, – прорычал он. – До завтра.
С этими словами Себастьян исчез, даже не оглянувшись.
Несколько секунд Нина стояла, сжимая кулаки. Как он смеет так с ней обходиться? Неблагодарная скотина. Да, она сегодня совершила пару ошибок, но никто не умер, к завтрашнему дню все готово. Она не была идеальной, но заслуживала лучшего, и она не допустит, чтобы это сошло ему с рук. Ярость в ней начинала приближаться к точке кипения. Чтобы вывести ее из себя, нужно было сильно постараться. Нина не любила конфликты, но… сегодня ей нечего терять. К черту.
Нина сделала три широких шага по коридору до гостиной. Себастьяна там не было, но ярость заставила ее направиться прямиком к спальне, из которой донесся звук упавшего на пол костыля.
Она сердитым толчком распахнула дверь и уже хотела назвать его имя, но тут, увидев его, остановилась как вкопанная в дверях.
Себастьян рухнул на кровать. Лежа на ней по диагонали, он прикрывал лицо рукой. Нина замерла, услышав его тихий стон. Весь бурлящий в ней гнев, готовый выплеснуться наружу, испарился в одно мгновение. Глупый, глупый, глупый дурак. Теперь она видела бледность его лица, крепко сжатые до скрежета челюсти, бесконтрольные движения нижней части его тела.
– Себастьян?
Он замер.
– Тебе?..
– Уходи.
Его голос звучал хрипло, а лицо он по-прежнему прятал.
Ну конечно, в таком состоянии она его ни за что не оставит. Нина подошла к прикроватному столику, на котором лежали две упаковки таблеток.
Девушка прищурилась, внимательнее пригляделась к нему. Себастьян лежал совершенно неподвижно, и она видела, что его лицо посерело еще сильнее. Этот глупец старался казаться храбрым. Ей не приходило в голову, что его мучает боль, правда, она не могла это понять – ничего в жизни себе не ломала.
– Тебе очень больно?
Ответная тишина сказала ей достаточно, чтобы все понять.
– Себастьян? – сказала Нина нежно.
– Да?
Он убрал руку с лица и посмотрел на нее, настороженный, как маленький мальчик, пойманный на лжи. Его глаза подозрительно увлажнились.
Несколько мгновений чувство вины терзало ее – вид у него был такой побитый и уязвимый. И это ее ужасно взволновало, ведь он всегда казался ей победителем в любой ситуации.
– Когда ты в последний раз принимал болеутоляющее?
Иногда наличие братьев было на руку. Они, все четверо, играли в регби и принимали болеутоляющее. Это было так мужественно. Джонатан как-то раз сломал ногу и стонал не переставая – жаловался, что у него под гипсом все зудит. Наконец мама дала ему вязальную спицу.
Себастьян с мятежным видом выставил вперед подбородок.
– Довольно давно.
Теперь Нина заметила меловую белизну вокруг рта Себастьяна, видела, как напряжено его тело.
– Это твое лекарство?
Он кивнул и поморщился от боли.
– И когда ты в последний раз принимал таблетку?
– За завтраком.
– Да господи ты боже мой. – Нина скрывала свое волнение за ворчливым тоном. Открыв упаковку таблеток, спросила: – Сколько тебе разрешили принимать зараз?
– Две – каждые четыре или шесть часов. Но они очень сильнодействующие. Мне от них плохо.