силявку, а через год, о чудо, Катерина сама написала контрольную на трояк. Он был
натянут за уши, но там было четыре верно решённых примера и начало задачи...
потом она, конечно, запуталась, но начала-то, начала правильно! Марк был горд!
Лопоушка смотрела на него едва ли ни как на бога, жалуясь на Катину
несобранность и невнимательность, а отец одобрительно хлопал по плечу.
Молодец, дескать, парень, сестре помогаешь. Марк бы бросил эти занятия ещё
после первого раза, первый порыв прошёл моментально, но карие, почти черные
глазёнки смотрели с такой виной и обречённость, что он купился. Как младенец на
яркую погремушку. Но младенец хотя бы получал удовольствие от перезвона в
ярком пластике, что получал Марк, он не знал. - Тебе воздастся, - зубоскалил
Сафрон. - Убью, - шипел Марк со злостью, бросая очередной предмет в стену.
Катерине было шестнадцать, может, она даже превращалась в интересную девушку,
но Марк этого не видел. Да и как увидишь? Вечно широкие балахоны, ноль
косметики, и худющая, как Лопоушка. Лопоушка, правда, к своим годам обросла
какими-никакими формами, а Катерина была похожа на спичку. Никаких
округлостей. Ни спереди, ни сзади. И мордашка, чистая-чистая, как не у подростка.
Он даже как-то задумался, может, Катерина отстаёт в этом плане, мало ли... Её
подружки уже были налитыми, строили Марку глазки, проходя мимо, виляли
попами, и одну из них он пару раз ущипнул, слушая довольный визг. Катерине
вилять было нечем. Так думал Марк до летней ночи, вернее, позднего вечера. Он
собирался к подружке, с ночёвкой, скорей всего, уже никто не спрашивал и не
контролировал, где бывал Марк, с кем проводил ночи. Двадцать лет. Сам себе
хозяин. - Марик, выкинь мусор, пожалуйста, - крикнула Лопоушка из кухни, и он
забрал пакет, велика ли сложность пройти по заднему двору и выполнить просьбу.
А вот вернуться оказалось сложно. Он даже сначала не понял, не придал значения.
Ну, горит свет в комнате Катерины, ну, ходит из угла в угол «сестричка», ну,
подошла к окну, что-то там поправила, горшок с цветком, что ли... любила
домашние цветы Лопоушка, видимо, и дочери передалось. Ну, стала раздеваться на
ночь. Сняла необъятную трикотажную кофту, размера на четыре больше, даже
рукава подвёрнуты. Потом нырнула вниз, видимо снимала штанишки из трикотажа,
такие же огромные. Походила туда-сюда и потянулась к футболке, надо ли
говорить, что огромной, с мордой какого-то актёра сериала, сладенького мальчика-
зайчика. Марк замер, стало интересно, есть ли на Катерине лифчик, есть там, на
что эту часть гардероба надевать? Просто интересно. Может, и не слишком
порядочно, думал Марк, ну, а что такого? Он же не трахать её собрался, просто
интересно посмотреть. Должна быть грудь, хоть парочка прыщей, но быть должна.
Футболка отлетела в сторону, Катя развернулась к окну боком, вставая на табуретку,
и что-то стала доставать с верхней полки шкафа. Она смотрела на полку,
внимательно, Марк - так же внимательно на Катерину. Лифчика на ней не было, а
грудь была. Уверенная, стоячая, упругая девичья грудь. Кругленькая, как небольшие
арбузики, тянущая на полноценную двоечку. И как только умудрялась прятать
такую красоту?.. Катя резко развернулась, как почувствовала взгляд, но тут же
отвлеклась, идя к окну, прямо этой самой грудью с тёмными сосками, маленькими,
острыми, как косточки от вишен. Марк смотрел на эти грудки, почти ощущая их в
своих ладонях, на попку, упругую, молоденькую и круглую попку и тонюсенькую
талию, которая увеличивала визуально бёдра. Белые трусы съехали вбок и, с одной
стороны, Марк увидел тазовую косточку, остренькую, увидел, как потрогал...
только трогал он уже не тазовые косточки и не грудь с сосками, как вишнёвые
косточки, а собственный член. Расстегнул джинсы, приспустил, так, чтобы рука
могла двигаться, и гладил себя, обхватывая, сжимая и быстро водя рукой по стволу,
сначала плюнув на ладонь, как он любил. Так и стоял, широко расставив ноги для
равновесия, мастурбируя на заднем дворе, глядя на Катерину, которая уже
переоделась в бесформенную пижаму, но Марк уже знал, какая благодать
скрывается за этими старушечьими тряпками, в которых она спит и бродит по дому
полусонная по утрам. Он дрочил, пока в итоге не кончил с громким стоном, ноги