мягкая грудь, которую он ощущал своей, тёплый животик, задевающий почти уже дымящееся достоинство Марка, круглая попка, которая так идеально двигалась под его ладонью, горячее дыхание, мягкие волосы, аромат малины... - Пойдём? - он остановился. На самом деле, если бы он продолжил танцевать и прижимать к себе девушку - всё бы превратилось в бездарное пип-шоу. В глазах расплывались витиеватые узоры на стенах и канделябры на столах. - Ты наелась? - голос звучал хрипло, перехватило дыхание. Катерина быстро перебирала ногами, когда шла за
Марком мимо столика Владлена, взгляд которого не предвещал ничего хорошего в ближайшую пятилетку. Долорес с интересом и ярко выраженным презрением осмотрела Катюшку. Сопля мелкая - подумал Марк. И только невозмутимая
Аделаида поглощала двойную, если не тройную порцию, подкладывая особенно лакомые кусочки сынуле, он, по всей видимости, не страдал отсутствием аппетита.
Быстро оплатив счёт, Марк вышел на мороз. Минус тридцать должны были остудить его. Кто, в самом деле, может испытывать возбуждение в такую холодрыгу, стоя без шапки и в тонкой обуви - покупки были благополучно убраны в пакеты и дожидались своей участи на заднем сиденье вольво. Катерина подошла и неуверенно потопталась рядом. Организм Марка, словно это возможно ещё больше,
приветствовал близость женщины, пришлось даже незаметно прижать парня в штанах, потому что он начинал мешать не только мыслить, но и идти. Кое-как добравшись до машины, включив зажигание, Марк смотрел на свет фар в темнеющем пространстве перед лобовым стеклом и начинающие закручиваться в воронки света хлопья снега. Дворники пробежались по стеклу, очищая вид, но снег быстро ложился на стекло, не успевая таять - снова попадал под дворник. - Откуда ты знаешь его? - услышал Катерину. - Владюшу? - поднял бровь, но не повернулся,
так и смотрел на лобовое стекло. - Владлена. - Друг отца оказался, приходил вчера с женой. - С этой жабой?! - Да, с ней, - он резко развернулся. - Катерин, ты только не говори, что у тебя любовь с этим уродом, а! - Что? Нет! - А раз «нет» - откуда ревность? Марк бы с радостью послушал ответ на этот вопрос, но про себя - откуда у него эта ревность? Почему ему настолько противно, даже физически, понимать,
что буквально несколько дней назад... дурдом какой-то! - Нету никакой ревности, -
насупилась, ноздри дёргаются, губы обиженно скривились. - Просто гадко всё это!
- Обыкновенно, - соврал Марк. - Такая жизнь. Машина тронулась, и они отъехали от стоянки, только для того, чтобы остановиться метров через десять, Марку потянуть на себя Катю, расстёгивая шубу, нырнуть одной рукой под дорогой мех, а второй - в волосы Катюшки. Руки Катерины пробежались по лицу Марка, очертили контур губ, и он не выдержал, простонал. Губы Катерины были мягкие, выпуклость на верхней губе, до которой дотронулся кончик языка Марка - с сухой кожицей,
обветрила губки Катя... Марк два раза вздохнул, ощущая запах малины, забытый вкус, непередаваемый, и провёл ещё раз языком по верхней губе, чувствуя, как
Катерина раскрывает губы, и её язык отвечает тем же. Он ощущал себя гурманом и блюдом одновременно. Он пробовал, его пробовали, смаковали, не желая двинуться дальше, стоя на этой грани, балансируя на ней и получая от этого какое-то мазохистское удовольствие. Почувствовал, как ноготочки Катерины легко царапают затылок Марка, она всегда так делала, когда целовала его, почувствовал каждый миллиметр между губами, и как эти миллиметры таяли, ощутил начало поцелуя -
отчего-то робкого, какого-то деликатного, нежного, уютного. Самый уютный поцелуй за всю жизнь Марка... самый уютный поцелуй, который состоялся у него в тридцать лет, сидя в автомобиле на обочине дороги с самой уютной девушкой,
которую только могла создать природа, с самой уютной улыбкой. - Пока, - Катерина быстро засобиралась, когда Марк подъехал к её подъезду. Всю дорогу они нервно молчали, только иногда Марк давил на тормоз, вольво послушно вставала у обочины, а губы двоих послушно встречались. - Катерина? - он растерял слова,
знал, что надо сказать, но не мог выдавить из себя и слова. - Нет, - она его поняла, -
не надо, Марик. - Почему? - Не надо, просто не надо. - Не говори, что хранишь верность этому дерьму, Владлену, - начал заводиться. Господи, да он мизинца не стоит Катерининого, одного вздоха рядом с ней, аромата малины и чернющих глаз.
Его рот, как помойка, источающий гадости, не стоил Катюшки. - Нет, да, я не знаю.
- Катя, - он успел догнать её. - Позвони мне, позвони, и я сразу приду. - Он целовал её долго, стоя под фонарём, а над ними кружился снег, мимо проходили люди, гдето лаяли собаки, кричали дети, а Марк целовал Катерину и не слышал ничего,
кроме своего гудящего, как паровой двигатель, сердца. Ууууффф - в ушах и душе.
Катерина забежала в подъезд, и Марк подождал, когда включится свет в её окнах,
потом он смотрел на эти окна и всё ждал, когда она позвонит... не позвонила.
Бесцельно пропетляв по ночному городку, длинной дорогой, Марк всё же вернулся в дом отца, где свет горел только на кухне. Почему-то захотелось, чтобы кто-то ждал его, именно его. Чтобы свет горел для него. Лично. Марк даже постоял под горячим душем, но сон так и не шёл, хотел было спуститься вниз, в бар, и выпить чего-нибудь горячительного, да передумал, перевернулся на живот и уставился на стену. Завитушки, крендельки и цветочки в стиле барокко на обоях занимали его какое-то время, но сна так и не было. А вот мысли были... Всё смешалось в голове,
перепуталось, прошлое и настоящее, о будущем Марк не думал. Воспоминания о той Катюшке, её доверчивых прикосновениях - не касалась, а тайну ведала и делилась ею. Воспоминания о Катерине сегодняшней, как ей шло платье, как топталась на заснеженной дорожке у музея, переминаясь каблуками в снегу,
прятала руки в карманах. Воспоминания о её поцелуях, с ума сойти! Просто поцелуи, а у Марка душа не на месте, сердце несётся галопом, во весь опор... Рука,
как-то сама собой спустилась ниже живота к уже ожившему парню в пижамных штанах. Да, он явно требовал внимания, что Марк и сделал. Обхватив ствол ладонью, он начал двигать рукой и бёдрами себе навстречу, и мог поклясться, что ощущал в это время вкус и запах малины и видел взгляд чернющих глаз, колкий, не доверяющий. Прошлое, настоящее... Две Катерины, один оргазм, почти оглушающий. Марк застонал и блаженно вытянулся. Ох, Катя-Катерина, что ж ты делаешь? И в ус не дуешь.
Глава 7. Часть 4. Настоящее
Уже засыпал, когда раздались переливы телефона, надо сменить рингтон, подумал
Марк. Ещё подумал, кто это ошалел настолько, что звонит среди ночи, потом он не думал, а с блаженной улыбкой смотрел на имя «Катерина» и фотографию девушки,
тайком сделал в торговом центре. - Ты что, спишь там? - раздался самый закономерный вопрос в два часа ночи голосом Катерины. Она ещё и претензии предъявляет. Ты посмотри на неё! - Дрочу, - выпалил Марк, схватившись за голову и дёрнув себя за волосы в воспитательных целях. Он научится когда-нибудь разговаривать с этой женщиной по телефону или так и будет нести чепуху, как известный персонаж из «Алисы в стране чудес»? - Добро переводишь, -
резюмировали на том конце, и член согласился с женским голосом небольшим волнением и надеждой на более приятный досуг. - Так кто-то сказал «нет». - Марк ответил это Катерине, а смотрел на свой член, который слов таких не знал и возражений принимать не хотел. - Ну, сказала «нет», теперь говорю «да», - хоть бы голос дрогнул ради приличия. - Передумала? - Марк подпрыгнул на кровати. Надо бы вальяжно раскинуться, поговорить о природе, погодных явлениях здешнего климата, топографической ситуации, демографической... - Могу ещё раз передумать, - отчеканила. - Нет-нет, - Марк уже был одной ногой в штанах и рукой в рукаве рубашки, прыгая на одной ноге по дому, прижимая телефон к уху. Грохот стула, который свалился на журнальный столик, слышал весь дом. - Еду! - Оденься теплее, - и отключилась. Он оденется теплее, конечно, если вспомнит, что такое одежда... На ходу натягивая тёплую шапку и куртку, Марк встретил отца, который полусонный спустился вниз, на грохот и шум, который создавал Марк в прихожей,