Марк... года через три точно доберётся, и от того, что Катеринка своим язычком командует у него во рту. От всего этого Марк чуть не кончил, особенно, когда
Катерина натянулась по струнке, вцепилась в его шею и с протяжным стоном кончила. Перед глазами плыли черные круги, Марк не помнил, как надел презерватив, как придержал девушку, всё так же на боку, как дал ей немного времени, чтобы отойти от своего оргазма, и как кончил сам, почти сразу, с хрипом,
прижимая к себе Катерину, шепча что-то ей в волосы, пахнущие малиной... - Да... -
всё, на что потом хватило Марка. - Мне понравилось, - простодушно ответила
Катеринка и пожала плечами, - даже лучше, чем на спине, только... - Что «только»?
- Марк приподнялся на локтях и посмотрел сверху вниз на алые щёки и чернющие глазища. - Страшно, - выпалила Катерина. - А, ну, это пройдёт, - он усмехнулся и обнял Катерину, пахнущую малиной, сексом, им самим... уютную, родную.
Глава 11. Часть 1. Прошлое
Новый год приближался стремительно, наверное, белые медведи обтёрли бока о земную ось, и она и вправду стала вращаться быстрее. Каждый день был похож на предыдущий, и каждый был праздником, подарком каким-то. Отца выписали из больницы через пару дней, чуть позже пришёл отец Серёги и, переминаясь с ноги на ногу, просил поговорить по-мужски, с глазу на глаз. О чём говорили два отца,
Марк не узнал, но Валерий Павлович - отец Серёги, - ушёл довольный, обняв
Бронислава в дверях. - Пацаны, - махнул тот рукой на гневно сведённые брови
Лопоушки и поморщился половиной лица. На бровь ему наложили пару швов, под глазом красовался синяк. Угол табуретки прошёлся ровнёхонько над глазом, пара сантиметров ниже, и ходил бы Бронислав, как пират, с одним глазом. - Боря, -
Лопоушка нарисовалась перед мужем, - человек должен отвечать за свои поступки.
Сергей пришёл в чужой дом, избил Марика, ещё неизвестно, чем бы всё это закончилось! - Люд, - Боря прижал к себе Лопоушку, она уткнулась носом ему в район груди - маленькая. - Брось, кто по молодости не дрался? И в чужом доме, и своём, и на улице. Тем более что Марик твой заслужил, и огрёб справедливо. -
Мальчик мог пострадать! - встала в оппозицию Лопоушка, сверля взглядом Борю. -
Зло должно быть наказано! - Ух, - Бронислав улыбаясь, смотрел на жену. - Может,
накажешь меня? - это он сказал тихо, но наблюдавший мизансцену Марк услышал и с трудом сдержался, чтобы не заржать, а потом выбросить из головы нечаянно появившиеся там картинки с Лопоушкой в образе домины. - Оставлю без обеда, -
отрезала Лопоушка, бросив взгляд на Марка и, развернувшись, протопала, почти промаршировала на кухню, демонстрируя всем длинную шею и красные ушки -
волосы были собраны в хвост. Покраснела, аж до ушей. Один Бронислав уселся с довольным видом смотреть хоккей, как пострадавший он был освобождён от домашних обязанностей и нагло пользовался этим, иногда скорбным голосом прося принести воды. Марк готов был забиться на что угодно, что пятый стакан за час
Лопоушка выльет ему на голову. У Марка было отличное настроение всё это время.
Его не смогла испортить даже Милка, которая, по неведомой причине, снова переключила внимание на Марка и ходила едва ли не по пятам. Он был уверен, что живи они в черте города - она бы его провожала, а то и встречала. Впрочем, она его и так встречала каждый день, у гардероба, и просила поговорить. Сначала Марк изображал из себя оскорблённую невинность, потом, когда надоело, и Милка привела в своё оправдание ошеломительный аргумент - инцидент с Леной, этот придурок Серёжа всё ей рассказал, стал отмахиваться или молча проходить мимо,
пока, в конце концов, просто не послал её по всем известному адресу. В общем-то,
Марка мало заботил факт измены, и даже с кем ему наставили рога, и в любое другое время он бы дрогнул, повёлся на влажные губы и заволок бы Милку в пустующую кафедру, заставив её в наказание как следует отсосать. Не любила его бывшая глубокий горловой минет, умела, но не любила, а вот извинялась она всегда таким образом - позволяя трахать себя в рот столько и так глубоко, как этого хочется Марку. Марк словил какой-то странный кайф от того, что не изменял
Катерине. Чудеса, да и только. Наверняка, это не продлится долго, эффект новизны уйдёт, и адью, поминай, как звали Её Величество Моногамность. Но пока Марк был верен, как банный лист - заднице банщика. И ладно бы только Милка, у той из достоинств только пышная грудь, да в периоды раскаяния - минет, трахалась она обыкновенно, чудес изобретательности не демонстрировала и любила пофилонить,
позволяя просто драть себя, уткнувшись головой в подушку. Марк отказался от встреч с Леной. Он пришёл к ней, как и договаривались, когда её хахаль проводил время с законной женой и детьми, изображая примерного отца и мужа. Южные широты молодого ненасытного организма уже били в там-тамы и ликовали в предвкушении, когда Лена открыла дверь в длинном прозрачном пеньюаре, и это была единственная одежда на ней. Она плотоядно улыбалась и наглаживала сквозь брюки стоявший, как кол, член Марка. Пробегалась пальчиками по дорожке волос,
уходящей под широкий ремень, и потом такими же играющими движениями -
вдоль ремня, по окружности, до поясницы, там ныряла руками под брюки, сразу с бельём, и сжимала ягодицы Марка, прижавшись при этом всем телом, оставляя поцелуи на шее и ключичной выемке. Потом возвращалась на исходную позицию и снова гладила сквозь ткань, чтобы потом дразнить лёгкими царапающими движениями пальцев. Марк изнывал, он плавился под руками Лены, он забыл про всё и вся, и даже своё имя вряд ли вспомнил бы, когда оказался лежащим на её кровати, уже не только без брюк, но и без белья. - Мальчик мой, - шептала Лена члену, играя с мошонкой, наглаживая место ниже, устраиваясь между разведённых мужских ног. Лена знала, как сделать приятно Марку, как довести его до исступления ртом, она кружила языком между ягодиц, вбирала в рот яички,
посасывала их, легко-легко, потом снова опускалась ниже, лаская мягкой тёплой ладонью ещё влажную от слюней мошонку. Поднималась языком по стволу,
облизывала, как тающее мороженое, и насаживалась ртом, играя при этом языком,
всасывая, то сильнее, то полностью расслабив рот. И так, казалось, целую вечность,
но потом остановилась всё же на самом члене, видимо выбрав его в «жертвы», и стала посасывать, постепенно набирая темп, не сбиваясь с ритма, довела до оргазма, лаская одной рукой яички, а другой сосок. В глазах на минуту потемнело,
пока Марк приходил в себя и медленно открывал глаза, перед лицом нарисовалась
Лена. Она, конечно, была красавицей, даже после таких фортелей у неё не сбилась причёска и не потекла тушь, губы она предусмотрительно не красила. Пахло от неё просто одурманивающе - духами, сексом и пороком, чистейшим пороком, высокой пробы. А вот целовать её не захотелось... и вообще, больше ничего не захотелось,
только встать и уйти, причём молча, без объяснений. - Не поцелуешь меня? - Лена проводила рукой по груди Марка, животу, ниже, и, что удивительно, то, что ниже,
несмотря на совсем недавний оргазм, было готово встретить рассвет нового дня в бою. - У тебя сперма во рту осталась, следы спермы, - попытался отмазаться Марк,
понимая, как глупо это звучит. Действительно глупо, как это может остановить и,
главное, когда останавливало? - Смеёшься? - Лена сощурила глаза и внимательно пробежалась взглядом по парню. От ногтей на ногах до взлохмаченного затылка. -
Хорош, - щёлкнула языком и впилась поцелуем в губы Марка. Он, конечно,
ответил, а как не ответишь? Когда член, приободрившись, уже через пару минут требовал завалить и отодрать, если напрашивается, а Лена не напрашивалась, она буквально брала то, зачем позвала Марка. И он, конечно, дал, откатал программу без заминок и ошибок. Девять и девять десятых присудили бы судьи и отдали
Марку медаль за стойкость, сноровку и, чем чёрт не шутит, отвагу. В дверях, уже к ночи, Марк посмотрел ещё раз на женщину и, не найдя лучших слов, сказал просто.