Мужчина выбирает ту, рядом с которой он перестанет думать обо всей этой чепухе,
которую придумали сами женщины, устроив аукцион женских достоинств,
готовых подороже себя загнать, а просто будет готов послать весь мир к любой матери ради одной-единственной. Марк открыл дверь и замер на пороге. Каким-то седьмым чувством он ощутил, что Катерина проснулась и плачет. Он не видел её,
нет, даже шага в квартиру не сделал, только захлопнул дверь и стоял на пороге, но уже знал - она плачет. Так и было. В коротеньком цветастом халате из шёлка, на кухне, лицом в настенный фартук, потупив взгляд, стояла Катерина. Она не обернулась на шум, продолжала смотреть в стену. А Марк... Марк тупо захотел её.
Шёлк, заканчивающийся на краю попочки, стройные ноги, тонкая талия, чёрные волосы, отливающие красным, всё это манило к себе, говорило: нагни, раздвинь,
возьми. Какое там, думал Марк, продолжая молчать. У Катеринки всё натёрто, он себе нисколько не льстил, зная, что размер его органа не отличается изяществом,
предыдущей ночью он имел Катерину, кажется, раз пять, не считая того, в ванной.
Даже просыпался один раз, чтобы устроиться между ног Катеринки, и она хныкала,
что ей больно, продолжая подмахивать и постанывать, пока не заплакала, прося остановиться, он вытащил и додрочил ей на живот. В бульварных романах или фильмах с высоким рейтингом, женщины испытывали оргазм от приказания мужчины, в жизни, если женщина не хотела, если она уже была удовлетворена выше крыши, да ещё и натёртой, кончить по щелчку пальцев она не могла. Да и кому был нужен этот аттракцион доминирования вопреки физиологии? Но, чёрт возьми, как же он хотел её сейчас. Патология, эрекция была сильной и болезненной. Чувства Марка прокалывали насквозь острой болью, от затылка до копчика, оседая тяжестью в промежности, пульсируя там. Он моргнул, вдохнул,
собираясь с силами, чтобы подойти и сделать то, что он собирался сделать. Без секса. Не сегодня. Плечи Катерины расслабились, Марк наблюдал, как в полусне, за тем, как груди Кати укладываются на поверхность стола, отчего попа оттопыривается. Катерина так и стояла, молча, глубоко дыша, у Марка на мгновение закружилась голова. Два шага ему потребовалось, чтобы подойти к
Катерине, и одно движение, чтобы нырнуть рукой под её грудь, поймав пальцами напрягшейся сосок. - Откуда ты знаешь, что я об этом подумал? - он нагнулся,
вжался в тело Катерины, проводя свободной от букета рукой по бёдрам, внешней части и внутренней, ягодицам, талии, вдавливал руку в поясницу. Катерина тряслась, как при лихорадке, Марк нагнулся к личику и встретился с тёмным пристальным взглядом, осмотрел яркий румянец и остановился на губах, ярких,
припухших, шепчущих. - Знаю, - она моргнула. Дрожь прошла по телу Катерины,
потом Марка, словно они были единым организмом, с одним позвоночником и нервной системой на двоих, с одним дыханием и одним на двоих желанием. Марк зажмурил глаза, справляясь с жжением в них, посмотрел вокруг в поисках того, что может заменить лубрикат. Он понимал, что должен остановиться, что обязан это сделать, что Катерине может быть больно, даже если она достаточно возбуждена,
ей может быть больно после всего, что было ночью. Понимал, но сделать ничего не мог, ни с Катиным желанием, ни с её дыханием и взглядом, как в трансе, ни со своим вожделением, которое накрыло с головой и не давала вдохнуть или трезво мыслить. Не нужна была эта трезвость. Не сейчас. Откуда Марк это знал? Оттуда же, откуда Катерина узнала желание Марка. Из космоса, вселенной, от мирового разума, господа бога, интуиции... Он вошёл медленно, Катерина подалась на него сама, требовательно, со стоном. Марк добавил слюней, идея с растительным маслом отпала сразу, а больше ничего под рукой не нашлось, да и искать не хотелось. Медлительными фрикциями входил, выходил, менял угол проникновения, легонько поглаживал клитор, чувствуя сжатие и без того тесного лона. Он закрывал глаза в почти религиозной экзальтации, потом, распахнув,
смотрел на Катерину, чернющие глаза, алые губы, чувствуя горячее дыхание... - Я
люблю тебя, - прошептал на ухо, хотел крикнуть, но не смог, голос пропал. -
Слышишь меня, люблю. - Думала, мне приснилось, - хрипло ответила и что-то долго искала взглядом в лице Марка, потом словно нашла и закрыла глаза, начав быстро-быстро поверхностно дышать и подаваться на член Марка. - Не приснилось, - резко вошёл и замер, член дёрнулся, готовый кончить от медленных,
на всю длину, раскачивающихся движений, которые продолжались достаточно долго, да и затягивать не хотелось. - Люблю и прошу тебя стать моей женой. - Ты безумный, Исаев Марик, - Катя застонала и попыталась отпрянуть, чтобы продолжить движения. - Абсолютно безумный. - Ты тоже, котёнок, - подался движению Катерины, почти срываясь в оргазм. - Ответь мне. - Что ответить? -
пробубнила себе в сгиб локтя, куда устроила лицо, скуля и всхлипывая. - Выйдешь за меня? - последний толчок грозил взорвать мозги, и стечь из яиц по стволу,
вырываясь по каналу прямо в Катерину. - Даааа, - поняла ли она, что ответила согласием, или это был ответ на серию ритмичных толчков и победный крик
Марка, точно такое же «Дааа», когда его голова упала на стол. Он с трудом восстанавливал дыхание, стараясь не свалиться окончательно своим весом на Катю.
Она так и лежала на столе грудью, прижатая Марком, и крупно вздрагивала.
Наконец, Марк встал, натянул на себя бельё, джинсы, которые болтались внизу, он так и не удосужился стащить их с ног, поднял Катерину, она была как гуттаперчевая, с полуприкрытыми веками и блаженной улыбкой на личике. - Ты купил мне гвоздики? - Она улыбалась, глядя на огромный моно-букет. - Откуда ты знаешь, что я люблю гвоздики? - заглянула в глаза. - Я сказала, да? - Алкаш, - Марк улыбнулся, - сказала. Не мог же я делать тебе предложение без цветов, это не по фен-шую. - Так ты не шутил? - взгляд неуверенно бегал по лицу Марка, по букету,
кухне, снова по лицу Марка, опустился на шею. - Не шутил? - Неа, не шутил, иди сюда, - подвёл Катерину к окну. - Я заставил Серёгу привязать к его машине воздушные шарики и ленты, по-твоему, это смешная шутка? Катерина уставилась в окно, бледнея, краснея и прикрывая рот ладошками. Там, под окнами многоэтажки,
стояло такси в воздушных шариках, которые, когда Марк махнул в окно, взмыли вверх, поднимая растяжку с надписью: «Катерина, я люблю тебя», а Серёга, как кузнечик, бегал по газону с полурастаявшим снегом, поджигая петарды,
расставленные в виде огромного сердца, которые горели, шипели и взрывались,
заставляя жителей выглядывать в окна. Самая смешная идея, когда-либо приходившая в голову Марка. Самая нелепая. И самая лучшая. Такая же, как предложить руку, сердце и другие не менее важные органы Агафоновой Екатерине
Яковлевне. - Знаешь, - Марк проводил глазами улетающую растяжку, которую в спешке делали в специально открытой для срочного заказа типографии, по настоятельной просьбе отца. - Недавно мне рассказали сказку про принцев,
драконов, рыцарей и девочку. Я никак не мог решить, каково моё место в этой сказке, я не похож на принца, не хочу быть драконом, и рыцарь из меня так себе... и понял, что хочу быть мужем. Не каким-то мужем, а конкретно твоим. Вся эта история с «долго, счастливо и в один день». Не то, чтобы я в это верил, скорей, я верю в то, что через год ты захочешь меня убить, и даже будешь искать в интернете,
как избавиться от трупа. Через три, будешь требовать новую шубу, а я захочу свалить от тебя на чемпионат мира по футболу, а через двадцать мы будет вспоминать всё это со смехом и причёсывать наших детей, как мы живём душа в душа, уважая, почитая и всё, что полагается в таких историях. - Ты такой романтичный, сейчас разрыдаюсь, - прищурившись, произнесла Катерина и улыбнулась. Уютно так! - Эй, я стараюсь, имей в виду, что я превысил собственный лимит на полгода вперёд. - Ты подарил мне гвоздики, - Катерина, как заворожённая,
смотрела на букет. - Ты спросил, запомнил и подарил. - Это было нелегко, в этом городе действительно не жалуют гвоздики,- усмехнулся Марк. - Ты, кстати, так и не ответила согласием. - Я согласна, - она кивнула. - Ты подарил мне гвоздики... -