тоже немного... Жизнь предстала перед Катенькой во всём своём несправедливом обличье. Марк усмехнулся. Перед ним тоже стояла та же жизнь, в том же обличье, и была такой же несправедливой. Что же справедливого в том, что Катерина всю дорогу флиртовала с Алёшенькой-вырвать-ему-ноги, сокрушаясь о верности собственного мужа, а самого мужа не забывает попрекнуть коротким перепихоном с Лолой, хоть бы получил удовольствие тогда... и далась ей Долорес! На кухне суетилась Лопоушка, Марк замер, в очередной раз поражаясь сходству Катерины с матерью. Людмила сдержанно обняла Марка и совсем несдержанно - дочь, после чего они стали одновременно говорить, перебивая друг друга, при этом удерживая нить беседы, слыша и отвечая. Мужчины предпочли не вмешиваться в семейное общение. Они спокойно поговорили в отельной комнате, пока их не позвали к позднему столу, там поужинали, довольно переговариваясь и смеясь, и Марк с
Катериной отправились в свою комнату, по пути заглянув к уже спящему сыну.
Присев рядом с кроваткой в виде ракеты, Марк еле сдержался, чтобы не разбудить непоседу. Тёмные кудрявые волосы отросли и торчали в разные стороны, делая
Максима похожим на одуванчик. Щёчки покрылись румянцем и лёгким загаром. -
Иди сюда, - прошептал Марк, когда Катерина, наконец, угомонилась и, после душа,
перебирания вещей и разговоров, стала устраиваться на плече мужа. - Давай спать,
- Катерина развернулась к мужу пятой точкой, что совсем не помогло в воплощении плана. - Потом. Марк прижал спину Кати к груди и провёл ладонями по её телу,
останавливаясь на груди, сжимая, ощутимо сдавливая и тут же отпуская, вспомнив о деликатном положении жены. Его руки продолжили своё путешествие по знакомым изгибам, точно зная, где правильней надавить, а где попустить, где можно ущипнуть, а какую зону лучше обойти вниманием. Катерина лежала, не шевелясь, лишь интуитивно подаваясь на ласки, никак не отвечая, не поощряя,
выдавая себя только участившимся дыханием. Он знал - это затишье перед бурей,
Катерина перевернётся в его руках и начнёт отвечать на ласки, сейчас она, как аккумуляторная батарейка, вбирала заряд и не спешила отдавать его. - Я люблю тебя, - Катерины потонуло в губах Марка, когда он ослабил руки, и она перевернулась лицом, потеревшись животом о внушительную эрекцию мужа. Марк любил целовать Катерину, было в этом что-то магическое: вкус, запах, тактильные ощущения, дыхание - всё это создавало ощущение полёта. Он любил смаковать поцелуи, растягивать их бесконечно долго, переходя от неистовых, жарких, к лёгким, поверхностным, и обратно. Если бы другие части тела Катерины не нуждались в губах Марка, он бы не прекращал этот поцелуй. Больше, чем целовать губы, Марк любил целовать только то место, куда его беззастенчиво направили руки Катерины, а ноги в этот момент широко раскрылись, даже не приглашая, а настаивая. Кто же откажется? Точно не Марк. Обведя вокруг клитора пару раз,
ощущая, что Катерина готова вот-вот кончить, он немного потянул удовольствие,
крепко прижимая бёдра жены к кровати. - Обожаю, когда ты такая... - он любовался видом Катерины, лежащей на спине, с расставленными бёдрами, максимально раскрытой, готовой, требующей, с тёмными сосками и блудливым блеском глаз.
Откровенная, похотливая, жаждущая, получающая. - Чего ты ждёшь? - прохрипела.
Вход дёрнулся, сжимаясь, Марк нервно облизнулся, ощущая уже немного болезненную эрекцию. - Сейчас, котёнок, - переместил руки ближе к вожделенному месту и начал аккуратно дразнить пальцем по клитору, выводя круги с амплитудой,
при которой Катерина точно не кончит, зато её мысли вылетают из головы и растекаются по постельному белью, как тёмные волосы, оставляя узоры на ткани.
Она металась на подушке, давилась стоном, на лбу выступил пот, широко раскрытая, беспомощная и, одновременно, приказывающая. Ослабив хватку, так и не доведя до кульминации, Марк дал выбор Катерине, она тут же подскочила,
толкнув Марка на спину, перекинула ногу через его бёдра и скользнула на член,
упираясь клитором в лобок, пару раз качнувшись, закричав, вцепившись в шею ногтями. Марк приподнял Катерину и начал двигаться, быстро, не давая прийти в себя, остыть, расслабиться, он двигался таким образом, чтобы задевать и клитор, а
Катерина только держалась, а потом безвольно висела на его шее, позволив держать себя за поясницу, и всхлипывала, пока совместный оргазм не накрыл двоих. - Ты такой гад, - отдышавшись, проговорила Катерина. - Я беременная, а ты дразнишь. -
Ты не похожа на недовольную, - Марк усмехнулся. - Довольная, но больше так не делай. - Оргазм по первому требованию? - Да! - не колеблясь, ответила. - Как скажешь, Катерина, - Марку стала смешно. Что ж, желание беременной женщины -
закон. Не говоря уж про желание беременной любимой женщины. Пожалуй, это тянет на закон мироздания. Может, не глобально и не во всём, но оргазм по первому требованию он сможет устроить. Тем более, ими ещё не использован стимулятор «бабочка», должно быть, это весело - нажать на пульт управления, когда Катерина занимается домашними делами. Надо погуглить, насколько это безвредно в её положении... множественные оргазмы в течение дня... - Штаны надень, мечтатель, -
услышал Марк. - Утром Максим прибежит, - в него полетели пижамные штаны.
Сама Катерина уже была в симпатичной пижаме с изображением каких-то зверей.
Марк не очень-то любил такие наряды на Катерине, не вызывали в нём умиление дебиловатые рисунки, но это лучше, чем кружево и ажур на теле полуголой матери,
когда в семь утра в спальню врывается малолетний сын. Семейная жизнь. Конечно,
утром их разбудил Максим, треща без умолка. Он хвастался своими поделками,
которые сделал с бабушкой, рыбалкой, на которую ходил с дедушкой, новыми качелями и горкой во дворе, машиной, которую привезли родители, расхваливая её достоинства и то, что он уже покатался на ней по дому и немного на улице, пока бабушка не заставила завтракать противной кашей. Удивительно, как много событий происходит в жизни трёхлетнего человека. Если спросить взрослого, что случилось летом, он, скорей всего, пожмёт плечами и ответит «ничего особенного»,
а у трёхлетки всегда гора событий и впечатлений. Так, под разговоры с сыном,
прошёл день, и ближе к вечеру на задний двор, оборудованный парой беседок,
стали перемещаться ёмкости с едой, накрываться большой стол под специально натянутым тентом, бодро стругаться салаты и разливаться спиртное «для настроения». Вскоре подъехал Глеб, выпуская из машины жену и троих детей.
Мальчишки уже ходили в младшую школу, а дочка только готовилась в будущем к этому знаменательному событию. Сафрон был таким же. Серые треники. Мяч. И
обожающий взгляд на свою семью. Его жена - хохотушка и болтушка, такая, что иногда казалось - отваляться уши, смотрела на своего Глебушку точно так же. И
Марк не мог сказать, что она была особенно красивой и чертовски привлекательной, но обаяние этой женщины плескалось, как стакан, наполненный до краёв, и хватало совсем немного времени, чтобы слегка влюбиться, в самом широком смысле этого слова. Потом в гараж въехала машина такси, и оттуда выбрались Серёга с Маринкой и их отпрыски. Марку понадобилось время, чтобы привыкнуть к новой Маринке, весом килограмм сто, цепким взглядом зорко следящей за Серёжей и, заодно, за всем его окружением, повторяющей вслух:
«Знаю я вас, кобелей, вот где вас держать надо», и показывающей кулак с толстенькими пальцами. Она обрезала волосы, которые не были особо густыми и теперь висели невнятными сосульками вдоль лица. Маринка шла впереди, Серёга с виноватым лицом семенил сзади, неся на руках четвёртого ребёнка - Дашеньку, как и хотела Маринка. После приветствий и шуток раздалось грозное Маринкино за спиной, даже Марк сжал плечи с непривычки. - И чтоб ни-ни мне! - и показала кулак в сторону мужа. - Что, накосячил? - сочувственно проговорил Марк,