вспылил. - Я... я просто не могу, его убьют. - Есть за что, - он задумчиво уставился в стену. - Думаешь, не заслужил? - Я не собираюсь об этом думать, - отрезала, как скальпелем провела, - его жена беременна, - прошептала, - седьмой месяц, что с ней будет? А если они и её... - укусила собственный кулак, гася крик. - Почему я должен думать о его жене? Он о чём думал?! - риторический вопрос. Богдан никогда не думал ни о ком, кроме себя. Женился в итоге на соседке, той девчонке из многодетной семьи, она была понимающей и смекалистой, на одно её смекалки не хватило - сделать аборт. - Господи, - Ира стекла по стене, - я не прощу тебя, если ты ему не поможешь. - Если в итоге убьют меня, тебя станет легче? - отодвинул резко стул и пошёл на выход. - Стой! - опомнилась, но было поздно, Бронислав уже вдавил педаль в пол и остановился только напротив дома Богдана с тёмными окнами, пугающе пустого. Вышел, прошёлся по улице, развернулся и уехал, зная куда, зачем, к кому. Разговор был долгим, плата с процентами, Бронислав выиграл несколько часов в этом споре на жизнь. - Где он? - спросил жену Богдана, которую сразу не признал. Круглолицая, улыбающаяся женщина состарилась лет на тридцать, отекла, в молчании смотрела в угол, не ожидая ничего хорошего. Она прикрывала руками живот, словно могла его защитить, будто была в силах сделать хотя бы шаг. Она могла лишь глухо молчать. - Послушай, - присел на корточки,
ближе, заставляя посмотреть на себя, добиваясь узнавания в глазах. - Всё закончено, вы уедете, прямо сейчас, но мне надо найти его, понимаешь? Есть три часа, первый уже прошёл.... Женщина смотрела с недоверием, так же молчала и тряслась. - Девочка, скажи мне, мы найдём его, - он попытался говорить спокойно,
даже ласково. - Посёлок Красный Октябрь, - прошелестела. - Умница, собери минимум из необходимого, у нас есть десять минут. Бронислав старался не плюнуть в лицо бывшему другу за всё, что он делал, не смотрел в глаза, действовал молча, стиснув зубы, давя внутри клокочущую злость, особенно если случайно пересекался с взглядом светлых глаз жены Богдана. Желание власти, денег,
чрезмерные амбиции, а на кону беспомощная женщина, помимо поганой жизни самого «виновника торжества». - Почему? - произнёс Богдан на железнодорожной станции, в ожидании скорого поезда на Москву. Там проще смешаться с толпой навсегда. - Она попросила, - глухо, отводя глаза. - Люда? - удивлённо вскинул брови и уставился на Бронислава, как баран на ворота. - Ирка. - Бля... прости, клянусь, у меня... - Имени её не произноси. - Да не было у меня ничего с ней, как замуж вышла, так и всё. - Угу... - сплюнул. - Почему Люду вспомнил, видел её? - С полгода назад, случайно, твоя взяла, я ушёл в сторону. - Вы всё это время... общались? -
«спали» не повернулся язык сказать. - Бронь, как друзья, только как друзья, она выбрала, давно, ты ещё женат не был, она выбрала, от того я и бесился, что она не борется. Теперь понял, она не умеет и не научится, а ты выиграл. - Выиграл там,
походу, мужжж, - усмехнулся. - Ты что, не знаешь? - Чего я не знаю? - ответил вопросом на вопрос. - А ты поезжай и посмотри на её дочь, она не Яшкина. Люда говорила - проблемы у него по этой части, а тут ребёнок... чёрненькая, как цыганёнок, только кожа белая-белая, как молоко. Бронислав сглотнул, потряс головой, уставился на Богдана, дёрнулся в сторону, потом остановился, как вкопанный. - Почему ты? Почему ты знаешь? Почему она тебе рассказывает, с тобой делится? - слов не хватало, обида мешала думать. - Она не умеет бороться, и я не умею, это нас роднит, если хочешь. Поэтому она верит мне, а не тебе. - Твою...
- не договорил ругательство, сплюнул, посмотрел ещё раз на сидящую в стороне жену Богдана, обнимающую свой живот. - Держи, это вам на первое время, - он протянул стянутые резинкой купюры. - Когда сможешь - отдашь. - Я и так тебе должен, жизнью не расплачусь. - Мне твоя жизнь не к чему, вон, - кивнул на жену, -
ей надо, ей и отдай. - Коней на переправе не меняют, - посмотрел туда же. Странно,
но лицо Богдана посветлело. Чувствовал ли он что-то к этой женщине или нет?
Скорее - да, они росли вместе, через забор, который заменяла сетка-рабица,
нянчились по очереди с младшими, отпуская друг друга на речку или в магазин,
делились секретами и ненавидели свою неустроенную жизнь. Ненависть сближает сильнее любви? Как дружба сблизила Бронислава и Ирину, так и ненависть -
Богдана со своей женой. Любовь никому из них не принесла счастья, может, от того, что любовь эта была несчастная и не вовремя пришедшая? Одна на всех,
ворованная. Бронислав рванул к дому Людочки, ждать пришлось недолго, через двадцать минут появилась сама Люда, толкая перед собой новенькую сидячую коляску. Бронислав впился глазами в женщину. Она не меняется. Годы, рождение ребёнка, жизнь не оставляет на ней следов, или так казалось Брониславу. Такая же худая, даже слишком, словно она недоедает, такая же бледная, с теми же веснушками и ушами. Он опустил глаза на младенца в коляске и замер. Девочка смотрела карими глазёнками и с воодушевлением сосала собственный кулачок,
дёргая толстыми ножками в младенческих перетяжках. Светлая панамка скрывала волосы, но была видна чёрненькая пушистая чёлка. Богдан был прав, чёрт возьми!
Прав! Холодный пот прошиб с головы до ног, Бронислав быстро вышел из машины и несколькими шагами догнал Люду. - Боря? - она моргала и отводила глаза. - Ты собиралась всю жизнь молчать? - показал глазами на девочку, прежде чем сесть рядом с коляской и всмотреться в личико. - Она не твоя, - тихо проговорила. - Ага,
мужа твоего, это видно сразу. - Да, Яшина. - Кто бы спорил, конечно, Яшина! Один в один Яков, особенно цвет волос и глаз! - Даже если и не его, - Люда посмотрела зло, - не твоя, и уходи отсюда, уходи и никогда не возвращайся. - Это ты уже говорила, проходили, я не уйду ни от тебя, ни от неё. - Бросишь одного ребёнка ради другого? - зыркнула, сжав губы. - Неважно, но не уйду. - Не порть себе жизнь,
не порть жизнь Марику и Ире, Катя не твоя дочь. - Катя? - единственное, что услышал Бронислав, это имя Катя. - Катенька, Катюшка, - заулыбался во все тридцать два зуба и легонько погладил по малюсенькой ручке. Катенька напряглась,
личико покраснело, и девочка залилась плачем, Люда тут же подхватила малышку. -
Она чужих боится, - как извиняясь, пробурчала. - Понимаю, возраст такой, я не чужой, она привыкнет. - Ей семь месяцев, Боря, семь месяцев, ты считать умеешь? -
Умею, - цифры замелькали, не сходилось, на несколько месяцев всего, но не сходилось, он ещё раз посмотрел на девочку с толстыми щёчками, подозрительно поглядывающую на него, поджимающую губки, как мама, точь в точь. Ты посмотри, ещё и человека, считай, нет, а повадки мамины. Взгляд, мимика, даже беззубая улыбка, демонстрирующая всего два зуба - мамина. Бронислав почувствовал, как эта улыбка захватила его в плен, как когда-то улыбка Марика. К
лешему эти несколько месяцов, которые не вписать, не могло эту чудо родиться от бледного, желчного Яшки, а вот Люда могла скрыть, приписать, соврать, всё, что угодно могла, лишь бы вытолкнуть из их жизни Борю. Не получится. Тем более,
когда смотрит на него снизу вверх, прижимая к себе их дочь. - Что это? - он резко повернул голову Люды вбок и смотрел на желтовато-зелёный след на скуле, можно только догадываться, какой силы был удар. - Муженёк постарался? - Не твоё дело, -
попыталась отойти на пару шагов. - Моё, - мотнул головой. - Уходи, уходи немедленно, я помогу всем, жильём, работой, деньгами, вы не будете ни в чём нуждаться. - И стать любовницей, содержанкой?! - вскрикнула. - Да лучше любовницей, чем грушей для битья, сколько можно терпеть? - Я же виновата перед ним, Боря. - Твою дивизию! Ты ни в чём не виновата! - Катя... - Яшка твой пропил все свои возможности родить ребёнка, у него наверняка всё заспиртовано уже, до самых ушей, и он понимает это, вот и бесится. Катя не должна выходки этой пьяни видеть, ты понимаешь это? - Ей отец нужен, Боря. - Я, по-твоему, кто? - Ты - не отец. - А муж твой - отец, да? - Да! И в свидетельстве о рождении так написано. -
Твою мать... Людочка, да какой отец из алкоголика? - Родной! - выпалила и вывернулась из захвата руки, быстро сажая Катеньку в коляску. - Я не оставлю это так, - сказал уже в окно машины и нажал на газ.