приспособилась уже. - А... - Подожди, я скажу, а ты подумай на досуге, время у тебя есть. Пока ты тут лежишь, я тебя навещать буду, лекарства привезу, еды нормальной, худая, как щепка, снова с воды на пряники перебиваешься. Знаю я,
какие у вас зарплаты, и какие платежи за твою халупку, - остановился, но слова вставить не дал. - Халат новый куплю, костюм у тебя, прости, уж больно страшный... и не спорь, - повысил голос. - А к выписке ты решишь, ко мне мы едем,
или ты сама дальше живёшь. Ещё одного шанса не будет, сама понимаешь, мы не молодеем. При выписке Люда села в машину и вздохнула. - Дай мне хоть день в себя прийти после казённых харчей, женщиной себя почувствовать, сам говорил, не молоденькая я. - Да без проблем, - усмехнулся. - У меня все условия, хочешь,
косметолога тебе вызовем, прямо на дом, чтобы ты совсем себя хорошо ощущала? -
А можно? - Всё можно Люд, от меня уходить нельзя, спорить со мной нельзя и упрямиться, а остальное всё можно...
Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 9
Бронислав зашёл в дом поздно вечером, скорее ночью. Дел, как обычно, много,
рабочий день растягивался до шестнадцати часов, а то и дольше. Всё как всегда.
Поесть не успевал, пара чашек кофе, да на ходу закинутый бутерброд с бужениной -
вот всё, что было с утра в рационе. Телефон привычно плямкнул, известив о сообщении, Бронислав вытащил из кармана и на ходу прочитал, глянув на время. В
доме было темно, кроме полоски света из кухни. Он остановился в дверном проёме и посмотрел на женщину, стоявшую спиной к нему, та, судя по позе,
гипнотизировала взглядом адову машину - пароварку. Бронислав закатил глаза,
котлеты на пару, и ведь не поспоришь, ещё и нахваливать придётся, есть с рук и радоваться... Безумие, его личное, в его доме, на его кухне. - Ты почему не отдыхаешь? - посмотрел внимательно на Люду. Она изменилась за эти полторы недели, как он привёз её из больницы в этот дом. Правда, прожила она в нём ровно полтора дня, а потом отправилась к себе, заявив, что «это всё слишком», «не для неё» и «прошли те времена». Пришлось забирать её среди ночи, захватив в заложники кота - рыжую скотину, который первым делом нагадил в столовой, но после серьёзного, мужского разговора внял порядку в доме и быстро освоил лоток с наполнителем. Бронислав сам его менял и иногда удостаивался чести почесать мордатого меж ушей. Два котяры явно нашли общий язык, потому что на все попытки Людочки забрать кота домой, он прятался, а в экстренных ситуациях выпускал когти. - Даже кот за тебя, - фыркала Люда, но оставалась в доме, чтобы ускользнуть в удобный момент. Ускользнуть. Брониславу надоела эта игра в кошкимышки, в которой он не видел смысла. - Рейсовый... - начала было обычные песни.
- И не посидишь со мной? - он оглядел ещё раз женщину. - У тебя голова сырая, из душа, недавно, никакого рейсового. - Как же я домой доберусь?! - она ещё и возмущается. - Не имею понятия, - ухмыльнулся. - Я дела улажу кое-какие, грязь смою, устал, как собака, дождись, - скомандовал и двинулся на второй этаж.
Дождётся. И дождалась, ходила по кухне, переставляла, сдвигала, накрывала, не как Бронислав привык, в столовой, а тут же, за стойкой, укладывала котлеты в фарфоровую миску, будто они от этого станут съедобней. Ослица! Светло-голубое домашнее платье с запахом, до середины икры, босые ноги, светлые, недавно приведённые в салоне в порядок волосы, собранные в небрежный хвост, словно сошедшая с картины или из прошлого. Бронислав помнил её такой, почти в таком же платье, только за окном был другой вид, а Людочка была такая же, и он такой же, и... Подошёл ближе, обнял и прижал к себе, спиной к груди. Тот же запах, та же мягкость и податливость, тот же вздох. В ней не менялось ничего. Годы - блажь!
Они пролетели, кажется, за один день или даже миг. Их просто не существовало в этой вселенной. На этой планете, в этом месте, с этой женщиной. - Садись, ты голоден, - услышал в ответ, и как же она была права, во всех смыслах. - Ты меня будешь кормить?- улыбнулся в светлую макушку. - Да, - не терпящим возражений голосом, можно подумать, он бы возражал. - Людочка, а ты меня этим собралась потчевать? - посмотрел с наигранным подозрением на котлеты. - Да, - коротко.
Люда, если режет, то быстро и больно. - Лю-у-уда. - Боря, ешь, я половину вечера убила на эти котлеты! - Вчера я себе ужин приготовил за двадцать минут, -
фыркнул. - Чтобы отравиться, не обязательно готовить половину вечера. - Видела я, что ты приготовил, - мотнула головой в сторону посудомойки, конечно, он же не убрал вчера, а с утра и подавно было не до этого, значит, грязную посуду и остатки ужина досталось убирать Людочке. - Нормально я приготовил. Съедобно. - У тебя желудок, - началось. - Ты уровень своего холестерина видел? - что за женщина, а?
Уровень эрекции она не проверила, а уровень холестерина - да. Стоило лишь заикнуться о плохом самочувствии. Знал - молчал бы до смерти. - У всех желудок, -
рука скользнула под платье в области груди. Люда замерла. Кажется, даже дышать перестала. Бронислав не улыбнулся. Кожа, горячая, мягкая под его рукой,
сердцебиение, как у загнанного зверька, вжатая спина в его грудь. - Люд, какой холестерин, какие котлеты, не хочу больше об этом говорить, слышать ничего не желаю. - Тебя надо накормить, - встрепенулась. - Боря! - Хватит. По-твоему, меня некому накормить? - врал, конечно, некому. - Я, по-твоему, не могу нанять себе кухарку, экономку, ложкоподносилку? - мог нанять, но как-то в голову не приходило. - Некому позаботиться обо мне, голодном, несчастном? - Пфффф... и накормить, и спать уложить, всё у тебя есть, - пробурчала себе под нос, с грохотом переставила контейнер с салатом, нажала на кнопку, выпуская воздух со свистом. С
таким же свистом вобрала в себя воздух и принялась нарезать порей, будто собиралась кормить роту солдат, а не одного посаженного на диету «язвенника» с неподходящим ей уровнем холестерина. Прижал к себе сильнее, наверняка болезненно, казалось, кости хрустнули. Какая она всё же маленькая, тонкая, как из богемского стекла. Развернул к себе и впился взглядом, внимательно разглядывая.
Люда терялась от этого взгляда, отводила глаза, но вырваться не пыталась, да и не смогла бы. Не изменилась и изменилась. Мелькнул седой волос, одинединственный, а у него уже полголовы серебрится, изменила форму бровей, не зря на прошлой неделе прождал её в салоне несколько часов. Морщин не стало больше.
У глаз были и тогда, десять лет назад... и веснушки, прозрачные, бледные веснушки. Красивая. Удивительно красивая женщина. Невероятно упрямая женщина. Непрошибаемо глупая женщина. Безумно им любимая женщина.
Дождался всё-таки прямого взгляда в ответ, глаза в глаза, её глаза всегда говорили больше, чем она хотела, больше, чем она сама за всю её жизнь. - Ты голодный... -
вздрогнула, попыталась выбраться из захвата рук. Какое там, он бы и не заметил этих попыток. - Голодный, - согласился, - голодный, сил больше нет ждать и ходить вокруг кругами. Не хочешь жить здесь - не живи, добирайся на рейсовом автобусе,
если тебе так привычней, проходи в дом через заднюю дверь, как прислуга. Хочешь на работу, отказываешься от санатория - иди, работай. Ты всю жизнь на этой каторге, даже не пыталась перейти на место сытнее, как приросла. Всю жизнь на рейсовом, с сумками, да пакетами, трясёшься... приспособилась, привыкла. Мне жизни не хватит переспорить тебя, переделать, да и не сказать, чтобы жизни той осталось много. Но ждать я больше не буду, и ты не будешь, и не спорь, - прижал к себе ещё сильнее, вдавил бы и с большей силой. - Не спорь, не сейчас. Хотел, хотел же поцеловать нежно, деликатно, хотел наслаждаться долгим поцелуем, лёгким, а не получилась. Это светло-голубое платье, эти босые ноги, светлый хвост и пряди,
закрывающие длинную шею... Вдавил в стену, не оставив выбора, не давая пошевелиться, зафиксировал своей ногой между женских и впился в губы, в рот,
ловя вкус, дыхание, стон. Быстро снял серёжку из торчащего уха, заученным движением отправил её в карман, прикусил мочку и услышал это. То ли мурчание, то ли сопение, то ли поверхностное дыхание. Всегда срабатывало. - Пойдём, -