Все, что здесь выращивается, – это органика и забота о биологическом разнообразии. Скажем, – она с улыбкой повернулась к Мередит, – вы знаете, что у нас растет базилик. Известно около ста пятидесяти его видов. Мы выращиваем пятьдесят пять. Есть к чему стремиться, конечно, но, как видите, мы стараемся. Среди наших пород свиней, овец, кур и рогатого скота есть редкие.
Адрианна усмехнулась:
– Сами видите, я люблю об этом поболтать. Кое-кто из моего дорогого семейства считает меня занудой, но, когда начинаешь заниматься этими ингредиентами, уходишь в них с головой. Ну а теперь познакомимся с Дейзи и компанией.
Следующий час ушел на осмотр фермы: кроткие коровы породы керри, крупные, черные, с огромными влажными глазами, шумные и шустрые козы, отпихивавшие друг друга с дороги в надежде выклянчить угощение, пухлые хлопотливые куры, на которых Адрианна обратила особое внимание:
– Род-айленд, серебристо-серый доркинг, шантеклер.
Последние, с их рыжеватыми перышками, больше всего приглянулись Ханне, пока она наблюдала, как они расхаживали вокруг, что-то поклевывая. Выглядел этот уголок безупречно: красиво смотрелись даже деревянные курятники, выкрашенные в приятный голубой цвет и соединенные пандусами. Все выглядело именно таким прекрасным, как она себе и представляла.
Группа прошла через загон и вышла на просторную квадратную площадь.
– Слева – кухни, там мы и встречаемся завтра в девять утра. Этим вечером у нас ужин в отеле, в отдельной гостиной. Завтрак на фермерской кухне, там вас ждет чай с пирогом. А сейчас вернемся в офис за ключами и всем прочим.
Адрианна подвела их прямо к исходной точке маршрута, и Ханна сообразила, что они по кругу обошли всю ферму.
– Багаж доставлен в ваши комнаты. Так, Флисс, вы в отеле. Алан и Джейсон, вы отправляетесь в коттедж «Живокость», это отсюда наискосок. – Адрианна указала через окно на пару домиков с террасами, выкрашенных в пастельные тона: один в голубой, другой в розовый. – Мередит и Изабель, вы в соседнем коттедже, «Роза», на третьем этаже. Вы, Ханна, в «Бархотке», тоже с подселением, но ваши соседи еще не приехали. Если вы не против подождать, мой сын вас проводит, а я пока отведу остальных.
– Не против, конечно! – Ханну распирало от волнения.
Едва вся компания удалилась, позади отворилась дверь. Ханна обернулась: на нее смотрела пара голубых глаз. На мгновение они показались знакомыми, но воспоминание тотчас развеялось.
– Привет!
– Здрасте. Это вас в «Бархотку»?
– Да. Я Ханна.
– Фергус. Я тут младший и, стало быть, на побегушках. На меня вечно всякую лабуду взваливают. – Он тут же хлопнул себя по губам, и его веснушчатая физиономия залилась краской. – Лабуду – это я не про вас, конечно! Простите меня, дуралея.
Ханна рассмеялась. Сколько же ему лет? Восемнадцать или около того.
– Все в порядке. Я-то знаю, что такое быть младшей. Всегда отправляешься спать раньше остальных.
– Это еще цветочки. Все, кажется, считают себя моими начальниками. Ни минуты покоя. Фергус, сделай то, Фергус, сделай это. Не жизнь, а черт знает что.
Тирада сопровождалась таким трагикомическим вздохом, что Ханна расхохоталась.
– Бедолага.
– Вот, вы меня понимаете! Бедный я, бедный.
Они пересекли площадь и свернули на узкую гравиевую дорожку.
– По мне, так это лучший коттедж. Никто под ногами не путается, и оттуда офигенный вид на море. И соседка только одна будет, мама говорит, она то ли на паром опоздала, то ли еще что-то. Она из Ливерпуля.
Ханна скривилась. Опоздать куда-то – хуже не бывает. Ее самый жуткий кошмар.
Они шли вниз по дорожке, Фергус с легкостью перекатывал чемодан на колесиках через корни, выступающие из земли.
«Бархотка», выкрашенная в золотисто-желтый цвет, походила на солнечный зайчик, сияющий на вершине зеленого холма.
– Какая прелесть!
– Так многие говорят.
Фергус пожал плечами. Похоже, он ничего прелестного не видел.
Ханна и вправду была очарована. Крылечко с беленой деревянной отделкой, окна по обе стороны от входной двери, пологая крыша из темной черепицы. Крыльцо с одной стороны оплетала жимолость, тянущаяся до крыши и окутывающая ее желто-зеленым облаком. На ступенях стояли ящики с цветами, в честь которых коттедж и получил свое имя: головки, оранжевые, цвета осенней охры и солнечного света, покачивались на морском ветру. А внизу на широких полукруглых клумбах россыпями драгоценных камней пестрели черноглазые тунбергии, бронзово-золотые кореопсисы и ярко-оранжевые крокосмии. При виде этой красоты у Ханны учащенно забилось сердце. Это место не просто прелестно, оно великолепно, а еще отсюда можно было любоваться морем прямо из маленького дворика, разбитого под окнами.