Идея не отпускала Ханну с тех пор, как она прочитала о кулинарной школе Киллоргэлли в приложении к «Санди Таймс», особенно после того, как она сообразила: это же в двух шагах от ее друзей, Эйдана и Сорчи Фицпатрик. С тех пор как они вернулись из Манчестера в Ирландию, повидаться так и не удалось, а ведь она обещала! Разве это не знак? Отправиться в кулинарную школу, оставив работу, – это, конечно, совсем не в ее характере, но какой приятный бонус!
Может, она так долго избегала готовки, чтобы не конкурировать с Миной? Ханна всегда старалась уступать сестре, компенсируя тем самым свои преимущества перед ее импульсивностью. Именно она всегда успокаивала их приемную семью, поддерживая уверенность: того, что случилось с настоящими родителями, с сестрами не повторится.
Что ж, теперь поздно раздумывать, правильно ли она поступила. Завтра она сядет во взятую напрокат машину и покатит в графство Керри на другом конце Ирландии, к своим шестинедельным курсам. А сейчас надо просто выкинуть все из головы и наслаждаться жизнью.
На этом Ханна отпила вина и устроилась с книжкой поудобнее. Вино было превосходным, и когда очаровательный бармен (попробуй не быть очаровательным, когда выпивку впариваешь) предложил второй бокал, она согласилась без раздумий. И настолько пригрелась в своем уютном гнездышке у камина, что веки вскоре потяжелели. Шумная семейка снялась с места и с гомоном удалилась, и, когда голоса стихли в отдалении, Ханна опустила книжку на колени и закрыла глаза.
Восхитительный сон что-то нарушило. Мягкое постукивание по дереву. Ханна встрепенулась, заморгала и уставилась в чьи-то великолепные голубые глаза. Расслабляющая обстановка подействовала настолько, что она, не задумываясь, одарила обладателя этих очей обворожительной улыбкой.
– Привет.
Томное мурлыканье отличалось от ее обычного голоса настолько, насколько это вообще возможно.
– Извините, я не хотел вас потревожить. – Обладатель голубых глаз улыбнулся с таким обезоруживающим видом, будто он по десять раз на дню беспокоит дам и ни на йоту из-за этого не заморачивается. – Я не знал, что здесь кто-то есть.
Никто из них при этом не отвел взгляд, и в воздухе между ними как будто зароились яркие искорки.
А потом он взял и все испортил: обернулся при звуке зычного женского голоса и рухнул в соседнее кресло. Спрятался.
Ханна по-прежнему сонно смотрела на незнакомца и гадала, не материализовался ли он из ее фантазий. Темные брови вразлет над ярко-голубыми глазами, щетина, тенью покрывавшая подбородок, – от него исходило ощущение опасности, как от пирата.
Тут же захотелось дать себе затрещину. Пошлость какая. Мужчины выглядят как пираты только в кино. Во всяком случае, среди ее знакомых таких нет. Вот что бывает, если хлебнешь лишнего средь бела дня. Бурные фантазии – это не про Ханну Кэмпбелл. И все-таки она улыбалась и улыбалась.
– Я никому не скажу. – И она игриво подмигнула. Она – игриво? Что происходит? – А если поставите ноги на скамеечку, вас вообще никому не будет видно.
Он коварно ухмыльнулся и последовал совету. Зычный голос допрашивал бармена.
– А вы уверены, что его здесь нет? По-моему, я его видела. Я его знаю, это мой друг.
– Ничуть не сомневаюсь, но его здесь нет, – последовал мягкий, но решительный ответ.
Человек, сидевший возле Ханны, улыбнулся и одними губами произнес: «Спасибо!»
Но тут каблуки зацокали в их сторону, и он, поморщившись, как можно глубже вжался в кресло.
Цок-цок-цок – гремело целеустремленное стакатто, и незнакомец прикрыл глаза, будто надеялся стать невидимым.