Че попробовал вытолкнуть трубку изо рта, но она оказалась приклеена к коже тонкой плёнкой. Он со стоном приподнялся на кровати и отклеил от лица трубку распылителя. Постель из адаптивного пластика услужливо изменила форму, но в этот момент электрод на ноге выдал очередной заряд, заставив Че резко дёрнуться - наполовину от импульса, наполовину - от испуга. Он завозился, сдирая один за другим стимуляционные пластыри. Там, откуда получалось их снять, проступали маленькие капли крови: тонкие волоски электродов проникали под кожу. Боль подействовала отрезвляюще, и Че, внезапно испугавшись, утратил ту потрясающую эйфорию овоща, что убеждала его избавиться от помех и уснуть всего секунду назад. Подобно проступающему на моментальной фотографии снимку сознание возвращалось к пилоту. Сознание - но не память.
Его светлая и просторная палата была почти пустой. У дальней от входа стены находилась кровать, рядом - несколько тяжеловесных медицинских агрегатов с матово светящимися дисплеями. Тут же стояла пара белоснежных стульев с высокими прямыми спинками. Отдельно - низкий столик с подносом на нём. То, что лежало на подносе, выглядело отвратительно, но пахло аппетитно: неопределённого цвета паста, источающая густой аромат мяса и овощей. Морщась от долгого сна и пачкая кровью из проколов свою белоснежную пижаму, Че потянулся к еде. Зачерпнул пальцем странноватую смесь, та оказалась на удивление горячей. Отщипнул губами совсем крохотный кусочек.
Вкусно.
При внимательном осмотре на подносе обнаружилась ложка. Он с удовольствием поел, чувствуя, как приходит в норму занемевшее тело. Как ни странно, не было ни паники, ни волнения. Че плохо осознавал происходящее, но внутренне был убеждён, что память вернётся, как до того вернулись чувства.
Он закончил есть и ощутил лёгкую изжогу. Распылитель с мятной жидкостью валялся тут же на кровати: Че подхватил его и потянул напиток, как через соломинку; тянулось плохо.
В этот момент отъехала в сторону дверь из мутного стекла, и в комнату зашёл пожилой амарр в белом балахоне со странными почти обтягивающими рукавами. Че засмотрелся на эти рукава, пытаясь о чём-то вспомнить. Мужчина тем временем встал прямо напротив пилота и деликатно прокашлялся:
- Мистер Тетора. Как ваше самочувствие?
Че понял вдруг, что до самого этого момента думал не словами, а образами. Просто забыл, что для мыслей и общения есть ещё и слова. Это открытие заставило его собираться с силами для ответа чуть ли не целую минуту.
- Мистер Тетора?
- Да... гкхм! Да. Я чувствую себя хорошо. Сколько я... спал?
Доктор удовлетворённо хмыкнул и сделал пометку в наладоннике:
- Чуть меньше недели. Вы помните, как вас зовут?
Ещё один приводящий в тупик вопрос. Конечно, Че помнил своё имя. Вот только оно было как бы снаружи, охватывало разум со все сторон и никак не поддавалось формулировке. Десять секунд мучительной борьбы и наконец:
- Че. Меня зовут Че Тетора.
- Замечательно! - доктор выглядел так, будто выиграл в лотерее.
Че пытался освоиться со свалившейся на него информацией. Имя, слова, больница. Наверное, он чем-то болен. А этот человек - доктор. Всё логично.
- А вас?
- Простите? - амарр удивился. - Ах да, конечно. Лисаах Завель. Я ваш лечащий врач.
Че поморщился, как от резкой боли. Память стала наполнять разум так быстро, словно где-то прорвало плотину. Полёт в Периметр, поиски Нави, пространство Империи... всё это прокрутилось перед ним в безумном калейдоскопе. Себе на беду Че задался вопросом о прошлом, и память, обострённая загадочным расстройством, начала с той же истерической скоростью раскрывать перед ним картины прожитого, двигаясь от настоящего к самому младенчеству. В конце этого безумного видеоряда шёл долгий - не меньше секунды - эпизод, в котором не было ничего, кроме вкуса молока и лица улыбающейся женщины.
- Мама...
Че пришёл в себя, лёжа на полу. Лисаах успел позвать пару санитаров, и те неуверенно переминались сейчас с ноги на ногу. Судя по боли от ушибов, Че бился в припадке, и конвульсии остановились за миг до появления этой парочки.
- Вы в порядке, Тетора? Вы можете мне ответить?
Че приподнялся на руках, его всё ещё пошатывало. Встал на ноги, пошарил руками за спиной, облокотился на кровать. Головокружение прошло, сознание вернулось в норму. Чувство было таким, будто память промыли свежей водой, и сейчас она сияла, отмытая. Вот только что за припадок?
- Могу. Мне уже лучше. Можете объяснить, что со мной произошло?
- О, это долгий разговор. - Лисаах сделал знак рукой, и санитары, вежливо поклонившись Че, вышли из палаты. - Но вы упоминали свою мать. У вас были... видения?
- Нет, хм. - Че нашёл в себе силы на усмешку. - Ничего такого. Скорее... острый приступ памяти. Знаете, как... - Че покрутил в воздухе рукой - как фильм, проигранный задом наперёд. Я вспомнил всю жизнь. Как будто бы даже по собственной воле - пробормотал он себе под нос, пока Лисаах воодушевлённо что-то записывал.
- Вы выглядите вполне адекватно. Но всё же. Досчитайте, пожалуйста, от двадцати до одного.
- Двадцать, девятнадцать, семнадцать... простите, восемнадцать, семнадцать... - Че продолжал считать. Лисаах задумчиво кивал, словно каждое слово Че представляло высочайшую важность.
- Так, теперь в том же порядке только чётные числа.
Тест затянулся на добрых десять минут. Че не выдержал и перебил:
- Простите, доктор Авель...
- Завель, мистер Че.
- Да, именно. Но я всё ещё не понимаю главного: как я сюда попал? Что именно со мной случилось?
Лисаах помрачнел, услышав этот вопрос. Задумчиво пошевелил губами и ответил:
- Вы пережили инфоморфный криз, расстройство сознания, теоретически предсказанное для пилотов капсулы, переживших многочисленные смены тела.
Че помассировал пальцами лицо; пальцы дрожали. Расстройство сознания? Многочисленные смены? Что-то не складывается:
- Но я не так уж и часто... менял тело. Десятка два переходов, не больше. Как я мог?..
Лисаах кивнул, придвинул к себе стул, сел на него и заговорил менторским тоном. Вещал доктор с воодушевлением, явно взявшись за любимую тему. Речь его, однако, не внушала оптимизма:
- Ваш случай уникален. Я вот уже третий год подряд веду исследования возможных побочных эффектов экстренного клонирования по технологии джовиан. Как вы знаете, в плане прогресса джовиане являются своего рода старшими братьями для нашей цивилизации. Принципы переноса сознания, переданные ими, подразумевают глубокое сканирование мозга как информационной, а не органической структуры. По сути, они способны к оцифровке сознания - но при этом сочли возможным передать нам лишь урезанный вариант технологии, напрямую переносящий информационный слепок из погибающего тела в новое, подготовленное к приёму. Однако чистота передачи, даже будучи филигранно отточенной, никогда не достигает ста процентов. Мельчайшие детали инфоморфа могут быть потеряны, но там, где бессильна технология, человека неожиданно спасает природа. Наш мозг содержит механизм, предназначенный для компенсации пробелов в памяти, возникающих в следствие травм того или иного генезиса. Даже если в результате острого демиелинизирующего расстройства ваш мозг "забудет" о ключевых принципах своей работы - со временем описанный мной защитный механизм...
- Доктор, постойте. - перебил Че разошедшегося медика. - Я начинаю путаться. Вы, кажется, говорите, что мозг способен восстанавливаться после информационных повреждений.
- Да. - кивнул Лисаах. - Если опускать терминологию.
- Прошу вас, опускайте. Я и так понимаю не всё.Так почему же я начал сходить с ума? Что случилось с этим... механизмом?
- Я как раз подходил к этому моменту. Увы, гарантировать вам полное выздоровление я не могу. Но не всё так плохо. Пойдём по порядку.
Я должен предположить, что вы, мистер Тетора, пережили ряд серьёзных физических или иных травм. Возможно, пользовались аппаратными нейромодуляторами. Видите ли, наличие сложных мозговых имплантантов само по себе повышает риск наступления инфоморфного криза... теоретически. У вас - у вашего ныне покойного тела, я хочу сказать - был установлен весьма обширный набор оптимизаций. Любое внештатное воздействие на них - химическое, программное, просто травма - могло спровоцировать прогрессирующие искажения информационного тела.