Алиджан пошел во дворец к шаху и сказал, что хочет играть с ним в шахматы.
Стали играть. Алиджан раз проиграл, два раза выиграл. Опять стали играть. Шах два раза выиграл и раз проиграл. Начали снова игру. Алиджан подряд выиграл три раза.
Делать нечего, пришлось шаху уступить Алиджану свой трон. Шах встал с места, низко поклонился юноше и сказал:
— Теперь ты — шах, садись на трон.
— Нет у меня желанья стать шахом. Хочу я вернуться в свой город и учить народ грамоте и музыке.
Алиджан отправился сначала за своей женой, а потом вместе с ней приехал к отцу в свой родной город.
Когда он рассказал отцу все, что с ним было, старик с восхищением и радостью сказал:
— И вправду умен ты! Скольким искусствам научился и от скольких смертей спасся!
— Молодцу и семидесяти искусств мало! — ответил сын.
Дочка-умница
Жил в старые времена один старик с дочкой лет двенадцати. А всего добра у старика было: один верблюд, одна лошадь и один ишак.
Старик рубил в горах дрова и возил продавать в город, а дочка занималась хозяйством.
Вот как-то навьючил своего верблюда старик дровами и приехал на базар. Подошел к нему толстый бай и спросил:
— Почем дрова продаешь?
Старик запросил три теньги. Толстый бай сказал:
— Возьми "как есть" десять тенег, только отвези дрова ко мне домой.
Старик с радостью согласился и привез дрова во двор к толстому баю. Получил старик обещанные десять тенег, свалил на землю дрова и хотел уйти.
Вдруг толстый бай сказал:
— Привяжи верблюда!
Удивился старик:
— Верблюд мой.
— Нет, — сказал толстый бай. — Я купил дрова "как есть" вместе с верблюдом. Стал бы я платить тебе, дураку, десять тенег.
Спорили они, спорили и пошли судиться к казию. Казий спрашивает старика:
— Правда ли, что ты продал дрова "как есть"?
Старик говорит:
— Да, только, господин казий, верблюд-то стоит триста тенег.
— Ну уже это не мое дело. Сам виноват, не надо было соглашаться продавать дрова "как есть".
Приказал казий отдать верблюда толстому баю, а старик со слезами пошел домой. Только дочке так ничего и не сказал.
На другой день, навьючив дрова на лошадь, старик опять приехал на базар. А толстый бай тут как тут.
— Почем дрова продаешь?
— Три теньги.
Толстый бай сказал:
— Возьми "как есть" десять тенег.
Забыл совсем старик, что было вчера и согласился.
Остался старик без лошади.
Пришел он домой печальный, однако дочке опять ничего не сказал.
На третий день старик навьючил дрова на ишака и собрался уже совсем на базар, но дочка сказала ему:
— Отец, прошлый и позапрошлый раз вы вернулись без верблюда и без лошади. Сегодня и ишака вам не оставят. Лучше я поеду дрова продавать.
Старик согласился. Девочка поехала на базар. Подходит к ней толстый бай.
— Почем дрова продаешь?
Девочка запросила три теньги.
Толстый бай и говорит:.
— Возьми "как есть" пять тенег.
Девочка отвечает:
— А вы дадите за дрова деньги свои "как есть"?
— Хорошо, согласен, вези дрова ко мне.
Свалила девочка дрова и спрашивает:
— Дяденька, где прикажете вашего ишака привязать?
Толстый бай показал место.
Привязала девочка ишака и попросила деньги за дрова.
Протянул толстый бай деньги, а девочка "цап" схватила его за руку и говорит:
— Когда мы рядились, вы сказали, что дадите пять тенег "как есть". Отдавайте деньги вместе с рукой.
Спорили они спорили. Соседи прибежали на крик и повели девочку и толстого бая к казию.
Крутил казий и так, и эдак, придумывал тысячу хитростей, но девочка стояла на своем.
А народ кричит:
— Права девочка! Вот умница девочка!
Казий думал, думал и постановил;
— Отдавай руку.
Заплакал толстый бай.
— Как же я без руки буду?
— Ну, плати выкуп 50 золотых тиллей.
Отсчитал бай девочке 50 тиллей.
Жалко стало толстому баю денег. Он и говорит:
— Давай побъемся об заклад, кто из нас будет лучше врать, тот должен платить еще 50 тиллей.
— Хорошо, — говорит девочка, — только вы, господии бай, старше меня годами, вы и начинайте.
Уселся поудобнее толстый бай, откашлялся и начал:
— Однажды я посеял пшеницу. Она у меня до того уродилась, что всякий, заехавший в поле верхом на верблюде или лошади, плутал десять дней. Как-то сорок козлов забрались в пшеницу и пропали. Когда пшеница созрела, нанял я батраков жать ее. Вот и пшеницу сжали, смолотили, а о козлах и помину нет. Однажды я приказал жене испечь лепешки, а сам сел читать коран. Когда лепешки вынули из печи, я отломил кусочек и начал есть. Вдруг слышу у меня на зубах — "Мэ-э-э!" Изо рта козел и выскочил, а за ним еще и еще. Козлы до того разжирели, что стали каждый с четырехгодовалого быка. Захлопала девочка в ладошки, посмеялась и закричала: