Вскочил Дод на коня, тронул его, как вдруг из родника выскочила красивая лошадь вороной масти и начала кружиться и вертеться вокруг него. Всех поразила та лошадь своей красотой и статью. Так понравилась она Доду, что он спешился, подошел к ней, обнял за шею и давай целовать. Увидев это, колдунья приказала:
– Запрягите эту вороную лошадь в арбу.
Запрягли вороную лошадь в золотую арбу, села в нее колдунья, а царевич на своего коня. Вмиг доскакали до дворца. Падишах осыпал их жемчугами и изумрудами. Девушки провели невесту в ее покой.
Укрывшись златотканым покрывалом, колдунья сидела у себя и никому не показывала лица.
Тем временем Дод привязал к колу вороную лошадь, вышедшую из родника, и до полуночи не мог отойти от нее. Ухаживал за ней, гладил гриву, целовал, а лошадь тоже не могла оторваться от Дода и все ласкалась к нему.
Колдунья приказала тогда девушкам позвать к ней жениха.
Дод вошел к ней и поклонился. Колдунья сварливо начала ему выговаривать:
– Эй, джигит, или та вороная лошадь, или я! Не то обернусь я голубем и улечу от вас. Если со мной хотите жить, ускорьте свадьбу. И чтоб скорее был сын от вас.
Услышав эти слова, Дод поклонился и со слезами на глазах пошел к царю. Падишах, увидев его огорченным и печальным, спросил:
– Кто обидел тебя, сынок? Скажи! Я сейчас же велю отрубить головы твоим обидчикам и сложить из них башню!
– Государь! – начал свой рассказ Дод. – Вез я с горы Кухикаф тыкву, по дороге я ее открыл, а из нее вышла прекрасная девушка. Когда мы въехали в город, я ее оставил в хижине и пошел во дворец за арбой, а когда вернулся, на месте красавицы оказалась какая-то пучеглазая старуха. Весит она столько, сколько четырнадцать человек. Старуха говорит, что может обернуться и змеей, и голубем, и пэри. Я ее прошу: «Обернитесь же снова пэри, иначе как же я введу вас такого во дворец», а она отвечает: «Я дала клятву не показывать никому лица, такою меня и берите. Лицо свое покажу в тот день, когда вашему сыну исполнится семь лет. А не хотите, так я обернусь голубем и улечу на гору Кухикаф». Как же теперь не огорчаться! Я ведь полюбил пэри, пораженный ее красотой. Когда мы поехали во дворец, из родника вышла вороная лошадь и начала кружиться вокруг меня. Все, кто видел ее, были поражены: такая она красивая и статная. Тогда старуха велела запрячь эту вороную лошадь в арбу. Каждым своим шагом вороная лошадь покрывала сорок шагов. Приехали во дворец, и я не мог оторваться от той чудесной лошади. Тут старуха позвала меня и начала торопить меня со свадьбой. Да как же я женюсь на старухе?!
– Не печалься, сынок! – сказал падишах. – Это правильно, что пэри могут оборачиваться в кого угодно. Наверное, твоя красавица просто хочет испытать тебя. Свадьбу надо сыграть поскорее. Большое счастье, когда у человека родится сын.
Падишах устроил свадебный пир на сорок дней и сорок ночей. Напоив Дода допьяна, прислужницы отвели его к старухе.
На другое утро Дод вышел во двор, увидел вороную лошадь и давай ухаживать за ней, обнимать за шею, целовать. Одни ясли он приказал наполнить шербетом, другие сахаром.
Шли дни, недели, месяцы. Колдунья объявила, что скоро у нее будет сын. Начала она капризничать, захотелось ей жареного мяса. Призвала она Дода и заявила:
– Позови сейчас же мясника. Пусть он зарежет вороную лошадь. Мне захотелось шашлыка из ее мяса.
Спорил с женой Дод, спорил, но делать нечего. Вызвал Дод мясника и, горько плача, приказал заколоть вороную лошадь. Но как только мясник вошел в конюшню, чтобы выполнить приказ, выпали у него из рук топор и нож: перед ним стояла не лошадь, а прекрасная девушка.
Прибежал мясник к Доду, упал перед ним ниц и говорит:
– Царевич, это вовсе не конь, а пэри! Не могу я ее резать, рука не поднимается!
Сказал он так и ушел.
Обрадовался Дод, но не тут-то было. Подняла старуха-колдунья страшный крик. Давай ей шашлыка из мяса вороной лошади и все.
Слуги позвали другого мясника. Тот тоже отказался:
– Да ведь это же украшение вашего дворца, а вы хотите зарезать ее! Вы что, ума лишились? Я не людоед.
И тоже поспешил уйти со двора.
– Что это с мясниками случилось? – сказал Дод. – Что, глаз у них нет?
А старуха-колдунья все вопила:
– Зарежьте мне вороную лошадь. Хочу шашлыка из мяса вороной лошади!
Нашли еще одного мясника.
– Хорошо, – сказал мясник, – я зарежу вороную лошадь, только кровь ее берите на себя.
А старуха-колдунья так раскричалась, что Дод уши себе заткнул и только сказал:
– Беру на себя!
Как только набросил мясник на ноги вороной лошади петлю, чтоб повалить ее наземь, она сама легла, только на Дода печально посмотрела.
Мясник ударил по шее лошади ножом. В трех местах выступило по капле крови. Там, где упали те капли, вдруг выросли три тополя, каждый высотой в пять локтей.
Тут прибежала рабыня старухи-колдуньи и закричала:
– Госпожа требует лошадиной печенки.
Мясник отдал ей печень. Старуха съела ее, а потом и все мясо.
Расстроенный вконец тем, что лишился любимой вороной лошади, Дод уехал на охоту.
Когда прошло положенных девять месяцев, девять дней, девять часов и девять минут, родился у его жены сын.
Вызвала старуха-колдунья Дода с охоты и сказала ему:
– Пора вашего сына запеленать и положить в колыбель. Велите срубить те три тополя и сделать двери с четырех сторон дворца и колыбель для сына.
Не хотел Дод рубить те три тополя, но не будешь же спорить с женой, подарившей ему сына. Пригласил Дод во дворец плотника срубить те три тополя и сделать двери и колыбель.
Увидел плотник тополи, и пила и топор выпали у него из рук.
– О, царевич, да ведь это не деревья, а красавицы! Что плохого, если в вашем дворце будут жить эти три красавицы.
– Рубите, я приказываю, – сказал Дод, доведенный до отчаяния капризами жены.
– Ладно, я срублю, только грех возьмешь на себя, – сказал плотник.
– Хорошо, беру на себя, – ответил Дод.
Тогда шестеро пильщиков, подручных плотника, подступили к тополям, но те сами тихо качнулись и упали на землю. Мастер напилил досок и сделал колыбель для сына Дода и двери для покоев старухи-колдуньи. Новорожденного мальчика уложили в колыбель и осыпали его жемчугом. Но колыбель вдруг сжалась и младенец оказался мертвым. Закричав «Дод!», старуха-колдунья бросилась к двери, но она вдруг зажала ее. Дод прибежал, высвободил жену и со слезами вынул мертвого младенца из колыбели.
Женщины, увидев его слезы, говорили ему:
– Вы еще молоды, у вас будет много детей. Стоит ли убиваться. Все равно ведь вы не оживите его. Сколько ни стирай черную кошму, белой не станет.
Вышел безутешный Дод на улицу, а там у ворот стоял каландар – бродячий монах.
Достал Дод из кармана крупную жемчужину и протянул каландару. Не взял тот жемчуга, показал на стружки и щепки, что остались после работы плотника от трех тополей и заговорил:
– Отдайте мне вот эти стружки и щепки. Пригодятся они на растопку. Я вас отблагодарю!
– Бери, – ответил Дод.
Только было начал каландар собирать стружки и щепки, как они взвились к небу и улетели.
Каландар вернулся домой, видит: вместо его полуразвалившейся хижины возвышается великолепный дворец, к которому ведут сорок ступеней. От удивления каландар лишился чувств. Придя в себя, он пошел к соседям, чтоб узнать, что случилось и точно ли он попал к себе. Увидев каландара, сосед набросился на него!
– Чтоб сгорел твой дом! Этот неизвестно откуда взявшийся дворец полон пэри! Не знаем, как дальше нам жить здесь! Народ боится.
Каландар поднялся по сорока ступеням во дворец, появившийся на месте его хижины, глядит: с потолка спускается пэри с двумя дивами.
Увидев, что каландар не осмеливается войти, пэри прогнала дивов и сказала:
– О, благородный каландар, заходите. Этот дворец ваш. Теперь вам следует только одеться.
Она дала ему роскошные одежды. Когда он нарядился, пэри отвела его в соседнюю комнату, показала ему на стоявший там большой сундук и распорядилась:
– Отец, откройте сундук, достаньте из него бриллианты и жемчуг, продайте их и устройте на эти деньги пир для жителей всего вашего города. Пригласите и падишаха и Дода. Когда они придут, каждому на плечи набросьте по златотканому халату.