– Удивляюсь, что это с вами стало? Какой бес в вас залез, что вы все спорите по пустому. Про еду забыли. Зачем вы от меня это втайне держите? Может, и я вам что-нибудь придумаю.
Но гончары Насыра и слушать не захотели и давай на него кричать:
– Тебя еще тут не хватало! Чего лезешь в наши дела? Убирайся вон, пока тебя палкой не огрели.
Вдруг один старый гончар сказал:
– Постойте, братцы, в каждой голове что-нибудь да есть. Плешивый все же ученик гончара. Он нам хочет помочь, а мы его гоним. Прошлый раз пришел – прогнали, и теперь гоним. А зачем? Вот мы уже девять дней головы себе ломаем и ничего придумать не можем. Давайте расскажем ему про нашу беду, посмотрим, может быть, он что-нибудь полезное придумает.
Подумали гончары: «Правду он говорит».
Тогда один из них обратился к Насыру:
– Ну, Плешивый, тут знаешь, какое дело. Водили нас к шаху. Дал он нам черепки пиалы и сказал: «Если можете починить ее – почините, если не можете – все равно чинить заставлю». Пришлось нам взяться за это дело. Уже многих гончаров шах за эту пиалу мечом погубил. Теперь наша очередь пришла. Как склеить пиалу – не придумаем. Тут не только за сорок дней, но и за сорок лет ничего не сделаешь.
Насыр им тогда сказал:
– Если в этом вся загвоздка, так у меня для вас есть средство.
Сорок гончаров удивились:
– А ты правду говоришь? Ну, говори, какое средство!
– А вот какое, – говорит Насыр. – Через сорок дней придут шахские слуги. Вы им так скажите: «Вот, отец этого Плешивого был самый знаменитый мастер-гончар. Когда вашу редкостную пиалу делали, он тоже над ней работал. Плешивый у него многому научился и теперь хочет попробовать, не удастся ли ему эту драгоценную пиалу починить».
Один из гончаров обрадовался:
– Ну что ж, нам все равно. Только знай, Плешивый, если ты склеить пиалу не сможешь шах все равно тебя казнит.
– Ладно, – сказали гончары Насыру. – Раз ты так хочешь, пусть будет по-твоему.
Кончились сорок дней. Пришли в кишлак шахские слуги. Созвали они всех сорок гончаров.
– Ну что, Починили пиалу? – спросили шахские посланцы.
Один из гончаров ему ответил:
– Почтенные шахские слуги, тут такое дело. Оказывается, эту пиалу вместе с другими мастерами делал отец этого Плешивого. И он тогда говорил, что пиалу, которую он сделал, никто другой, кроме него, починить не сможет. Такой уж его отец был замечательный мастер, но и Плешивый мастер хороший. Он даже нас гончарному делу учил.
Шахский начальник спросил:
– Ну как, Плешивый, починишь пиалу?
– Починю, – ответил Насыр.
– Если сможешь пиалу починить, поедешь с нами, скажем про тебя шаху.
– Нет, я к шаху не поеду, – возразил Насыр.
– Как не поедешь? Прежде чем чинить пиалу, надо от шаха приказ получить, – сказал начальник.
– Как же я вместе с вами могу идти? – ответил Насыр. – Вы все на лошадях приехали, а я пешком пойду? Я тоже верхом хочу.
Один из царских слуг сказал:
– Садись, Плешивый, на моего коня сзади меня и поедем.
– Нет, – опять возразил Насыр. – Так я не поеду. Уж если я поеду, то только на хорошем коне.
Все сорок гончаров стали шахских слуг просить.
– Ну, дайте ему коня, везите его с собой.
Один из шахских воинов посадил на своего коня Плешивого, а сам сел сзади. Приехали всадники во дворец. Шах как увидел, что один из его самых почтенных слуг впереди себя какого-то плешивого везет, разозлился, поднял крик:
– Эй, так вы мою честь бережете? Зачем этого плешивого во дворец привезли?
– О, досточтимый падишах! – ответил слуга. – Простите нас, мы этого Плешивого неспроста привезли.
– А зачем?
– Если кровь мою пощадите, скажу.
– Пощажу! – сказал шах.
Слуга ему объяснил:
– Отец этого Плешивого был очень искусный мастер-гончар. Он один из тех мастеров, который вашу славную пиалу делал. Сорок кишлачных гончаров не могут вашу драгоценную пиалу починить. Они ее Плешивому дали, может быть он починит.
Посмотрел шах на паренька и спросил:
– Починишь?
– Починю, – ответил Насыр.
Назначил ему шах сроку сорок дней.
Насыр спросил шаха:
– А как, я ее даром чинить буду?
– Ты еще смеешь торговаться, несчастный! Ну ладно. Что ты хочешь за починку пиалы?
– Прошу внимания к моим словам, – сказал Насыр. – Дайте мне коня, какого вы себе сами желаете, корову, баранов и всякой другой скотины и домашней птицы. Потом возьмите сорок лошадей, нагрузите их золотым, серебром, драгоценными самоцветами из вашей казны и отошлите ко мне домой. После этого я возьмусь вашу пиалу чинить.
Шах приказал приготовить все, что требовал Плешивый, и отправить к нему в дом. А потом обратился к сорока гончарам:
– Ну, до времени казнить вас я не буду. Оставляю вас поручителями за Плешивого. Если он только пиалу не починит, прикажу и ему, и вам отрубить головы.
Плешивый вернулся домой, разделил среди тех сорока гончаров скот и драгоценности, которые получил от шаха, и сказал им:
– Ну, мастера! Есть теперь у нас на что попировать сорок дней и сорок ночей. Если я за эти сорок дней починю пиалу, еще больше богатств добуду вам. На всю жизнь хватит. Так что не беспокойтесь.
Отнес Насыр в свою бедную хижину черепки пиалы, положил их на полку и оставил там. Живет себе пирует, а пиалу и не думает даже чинить. Гончары тоже успокоились, решили: «Починит он пиалу». Нарядились в праздничные одежды, устроили на сорок дней, сорок ночей пиршество и забыли о заботах.
И только когда уже двадцать дней прошло, они задумались: «Починит Плешивый эту проклятую пиалу или нет?» Заглянули они в его хижину. Пришли, смотрят, а Насыр как ни в чем не бывало лежит себе на боку, а черепки шахской пиалы, как положил он их на полку, так и лежат, только пылью покрылись. Удивились гончары и спрашивают:
– Ты что же думаешь, Плешивый? Почему пиалу не чинишь? Когда ж ты за нее возьмешься?
– Починю как-нибудь, – говорит Насыр. – Идите, веселитесь, здоровы будьте и не беспокойтесь.
Гончары видят, что толку от их разговора нет, и ушли. Наконец подходит и сороковой день. Опять пошли гончары в хижину Насыра. А он спит.
– Эй, Плешивый, – рассердились гончары, – ты все еще пиалу не починил. Вставай сейчас же, берись за работу!
– Э, мастера, хватит вам напоминать мне, как-нибудь починю, – ответил Насыр.
Поднялся он, постелил гончарам коврик, пригласил садиться. Уселись гончары на коврик, Насыр им говорит:
– Так, значит, надо вам об этом деле подумать. Вы мастера, а я только ученик.
От этих слов у гончаров только сердце екнуло, а Насыр такую речь повел:
– Если сами мастера не могут работу сделать, что же сумеет ученик. В тот день я стоял перед шахом и думал: погубит он вас всех. Жалко мне вас стало. Уж если приходится людям зря помирать, так пусть они хоть перед смертью поживут, повеселятся, сытно поедят, а тогда уж умирают. Вот богатство все между вами и поделил. Ну, а теперь зачем вы ко мне пришли? Чего вы еще от меня хотите? Я ж какой был, такой и остался.
Гончары подумали: «Ничего теперь не поделаешь: тот раз уцелели, на этот раз погибать придется», – и разошлись по домам. А Насыр лег спать.
В полночь он вспомнил про пиалу, встал, ледяной водой умылся и подумал: «Сколько из-за этой разбитой пиалы людей головы сложили. Что же это будет, если я пиалы не сделаю». И с таким жаром взялся он за работу, что не успел оглянуться, как изготовил новую пиалу не хуже той, что была у шаха. Поглядел на нее Насыр, и она ему не понравилась. Бросил он ее на пол, и разбилась она на мелкие кусочки. Сделал Насыр тотчас же другую пиалу, но и она ему не понравилась. Он и ее разбил. Изготовил он третью пиалу. Такая вышла она красивая, что в сравнении с ней прежняя шахская пиала была все равно что глиняная миска.
По бокам у новой пиалы были изумительные цветы, а внутри отражались все предметы, разными красками переливались. И еще было у нее такое свойство: посмотришь на нее с правой стороны – как будто у тебя в руке не одна пиала, а семь; посмотришь с левой стороны – опять только одна пиала видна. Подержал Насыр пиалу перед глазами и сказал сам себе: «Да, вот теперь такая пиала получилась, как я хотел». Завернул ее осторожно в кисею и лег спать.