Вероятно, не без сожаления вспоминая стенограммы заседаний военной секции, он тут же добавил в «Моей жизни»: «Политическая и организационная работа моя по созданию армии целиком сливалась с работой партии»[1030]. Чуть позднее на заседании ответственный чекистский работник, член недавно действовавшей комиссии по реорганизации Военного контроля (центральных органов военной контрразведки), Р.С. Землячка, которой К.К. Юренев во Всероссийском бюро военных комиссаров в запале заявил, что она «ему надоела», предложила создать в ЦК «особое бюро», причём «только по военному ведомству» — в связи с огромным значением именно этого ведомства[1031]. К данному предложению присоединился и сторонник Троцкого Б.П. Позерн[1032].
И.П. Абрамов вновь обострил дискуссию, напомнив об отсутствии принципиальных расхождений в тезисах ЦК и оппозиции и обвинив во всех неправильных назначениях на ключевые армейские посты не Я.М. Свердлова и Л.Д. Троцкого, а ЦК РКП(б) в целом, с оговоркой о доверии этой двойке со стороны других товарищей по высшему партийному руководству[1033].
К.Е. Ворошилов, будучи одним из видных деятелей военной оппозиции, специально подчеркнул солидарность с А.И. Окуловым и Л.Д. Троцким по ряду вопросов. Будучи в чём-то очень порядочным человеком, в адрес последнего К.Е. Ворошилов даже сделал реверанс за помощь в организации снабжения 10-й армии[1034]. Но затем чётко обозначил: действия Л.Д. Троцкого и его команды уничтожили 10-ю армию как полигон для нарождавшейся классовой армии. «Эта армия разваливается, — заключил Ворошилов, — и всё у нас будет разваливаться до тех пор, пока мы здесь на партийном съезде не положим конец тому положению, которое было создано. У нас нет даже возможности рассуждать о таком огромном деле, как военная политика. У нас есть единоличное управление (Троцкого. — С.В.), единоличное усмотрение, а вокруг этих единоличных лиц (Троцкого и его сторонников. – С.В.) сгруппировались враждебные нам слои белогвардейского офицерства, которое одурманивает, ассимилирует до некоторой степени мозги наших товарищей»[1035].
Таким образом, К.Е. Ворошилов обвинил в развале армии как «единоличного» руководителя военного ведомства Л.Д. Троцкого, попавшего под обаяние офицеров-золотопогонников, так и тормоз дискуссии в большевистской партии — её Центральный комитет. На последнем тезисе Ворошилов не счёл нужным останавливаться[1036], поскольку в ходе заседания примеры приводились неоднократно[1037]. Если бы Ворошилов был более искушён в полемике, он бы выдал в этом месте тезис о «бюрократическом перерождении» партийного и военного руководства Советского государства.
Особенно «удачно» в защиту Л.Д. Троцкого выступил главный комиссар военно-учебных заведений И.Л. Дзевялтовский (Гинтовт). Будучи поневоле вынужден отстаивать политику в армии высшего большевистского руководства[1038], которую он, между прочим, не разделял[1039], И.Л. Дзевялтовский вспомнил о многочисленных беседах с Я.М. Свердловым о невозможности найти для курсов военных комиссаров «через губернский комитет партии не только комиссаров, но и преподавателей политической грамоты»[1040]. И.Л. Дзевялтовский прекрасно понимал, что его аргумент, как не какой иной, иллюстрировал ленинский тезис о «единоличном» решении военных вопросов двумя членами ЦК РКП(б) — Я.М. Свердловым и Л.Д. Троцким. Своим заявлением якобы в защиту Л.Д. Троцкого И.Л. Дзевялтовский фактически выступил на стороне товарищей из оппозиции.
1037
1038
И.Л. Дзевялтовский не мог играть самостоятельной политической роли, поскольку вступил в партию уже после Февральской революции.
1039
Дзевялтовский был категорическим противником регулярной армии. Будучи офицером, он вёл себя как подчёркнуто штатский человек. В то время, как не служившие в армии военные руководители Л.Д. Троцкий, М.С. Кедров, Н.И. Подвойский и др. носили форму или полувоенные френчи, И.Л. Дзевялтовский — член коллегии Наркомата по военным делам РСФСР — надевал на себя гражданский пиджак. В коллегии Наркомвоена Дзевялтовский оказался самым последовательным сторонником демобилизации: в начале марта 1918 г. он отдал распоряжение о реорганизации всех военных академий «в гражданские учебные заведения, лишь с некоторым оттенком военного преподавания» (РГВА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 78. Л. 182). Результат — ликвидация ряда военно-учебных заведений, увольнение преподавателей, лишение их продовольственного пайка и подчас, как следствие, вынужденный переход в лагерь контрреволюции за гроши, выдаваемые антисоветскими организациями.