Поскольку советско-хозяйственный аппарат был ленинской епархией, Троцкий не рассчитывал, что его прожект будет взят за основу большевистским руководством без существенных корректив. Он предлагал сформировать высокоавторитетную комиссию ВСНХ с привлечением специалистов из других ведомств для разработки первоначальной черновой схемы трудовой мобилизации, передать схему военному ведомству для разработки двух вопросов: «во-первых, о применении методов и аппарата военной мобилизации в целях мобилизации трудовой и, во-вторых, для приспособления системы территориально-милиционных округов к округам территориально-производственным»[1304].
Предвидя, что ни В.И. Ленин, ни видные большевики из Президиума ВЦИК ему этого сделать не позволят (изменение административно-территориального деления находилось в компетенции ВЦИК и его Административной комиссии), Л.Д. Троцкий писал: «Окончательная разработка системы трудовой повинности должна быть делом междуведомственной комиссии из представителей [ВСНХ], военного ведомства, [НКВД], Наркомзема, Наркомтруда» и ВЦСПС[1305]. Естественно, Троцкий просил товарищей по ЦК дать соответствующие поручения ведомствам, и прежде всего — ВСНХ и Наркомату по военным делам[1306].
Л.Д. Троцкий, видимо, рассчитывал на ленинский прагматизм и, мягко говоря, медлительность руководства ВЦИК по реорганизации административно-территориального деления, которая развязывала ему руки в случае возможного противодействия со стороны членов Президиума ВЦИК. Парадоксально, но факт: именно тезисы Троцкого легли в основу преобразования в апреле 1920 г. Совета рабочей и крестьянской Обороны в Совет труда и обороны. Вождь взял идею Л.Д. Троцкого, добавил к ней отдельные положения первоапрельского 1918 г. прожекта Н.И. Подвойского о реорганизации центрального военного аппарата в составную часть Высшего совета народного хозяйства[1307] и сам возглавил социалистическое строительство на новых началах, т.е. занялся тем, чем в условиях сокращения военной угрозы рассчитывал заняться председатель РВСР.
Суть реорганизации исчерпывающим образом изложил в 1927 г. третий председатель Реввоенсовета СССР К.Е. Ворошилов: В.И. Ленин создал Совет рабочей и крестьянской Обороны «в период наивысшего напряжения Гражданской войны», а «с переходом» страны «на мирные рельсы» переименовал этот орган в Совет труда и обороны, который «постепенно, мало-помалу, утерял свою третью букву. У нас был фактически не СТО, а СТ, т.е. Совет труда. Если и существовало СТО, то только в начертании и произношении»[1308].
Несколько позднее К. Каутский, ознакомившись с тезисами Л.Д. Троцкого по вопросам хозяйственного строительства и сопоставив их с положениями направленного против себя сочинения председателя РВСР, не без издёвки написал: «если бы западноевропейским рабочим сказали, что когда наступит социализм, правительство сможет всякого нужного ему рабочего оторвать от семьи, посадить в военный поезд и сослать на неопределённый срок в административную ссылку, то нет ни малейшего сомнения, что рабочие дали бы совершенно недвусмысленный ответ московским теоретикам социализма»[1309]. Приведя критический выпад Л.Д. Троцкого в адрес Л.Н. Толстого с его восхвалением Платона Каратаева как образа крестьянина, «растворённого без остатка в своей общине», К. Каутский, вполне согласившись с критикой, заметил: «Нужно только удивляться тому, что Троцкий, несмотря на своё понимание этой связи, всё же приходит к трудовой повинности, и что он на русской стадности собирается строить социалистическое общество. С нашей точки зрения эта стадность не только объясняет крах большевистского социализма, но и успех большевистской диктатуры, и зарождение идеи трудовой повинности. «Мыслящие, богатые инициативой и сильные сознанием ответственности рабочие» (цитата из Троцкого. — С.В.) не дали бы себе навязать ни того, ни другого»[1310]. Естественно, «кульминационным пунктом большевистского коммунизма» явилось, по К. Каутскому, «государственное рабство»[1311] (написано задолго до сталинского террора).
1309