5 сентября 1918 г. Я.М. Свердлов прыгнул выше головы. Один или несколько цекистов, возмутившись сосредоточением всей полноты власти в руках одного человека — это при ЦК партии и к тому же при живом вожде! — потребовал (и) обсудить новую конструкцию аппарата власти на пленарном заседании ЦК РКП(б)[463]. В новой ситуации Свердлову оставалось лишь максимально отсрочить созыв Пленума ЦК, что он, собственно, и сделал: Пленум состоялся только 14 сентября 1918 года. Протокол его числится среди, «по-видимому, не сохранившихся», известно лишь, что на заседании среди прочих обсуждался вопрос о «Банктруде» (Всероссийском профсоюзе работников кредитного дела), явно не самый важный и благополучно отложенный до 16 сентября[464].
Второе после ранения В.И. Ленина заседание Бюро ЦК могло состояться как 5 сентября, так и 6 сентября: Л.Д. Троцкий был в Арзамасе — месте «сбора» РВСР — не позднее 7 сентября[465]. Возможная погрешность датировки не столь существенна, тем более, что, несмотря на требование перенесения постановлений Бюро на Пленум, 9 сентября Я.М. Свердлов опять председательствовал в ленинском Совнаркоме[466]. Второй вариант, кстати, ещё больше разоблачает его в качестве претендента на единоличную власть в партии и государстве, чем первый, тем более что 6 сентября стало совершенно очевидно: В.И. Ленин не то что не собирается помирать, а совсем даже напротив — вот-вот вернётся к делам государственной важности.
Так или иначе, Я.М. Свердлов дал своим завистникам прекрасный повод для сведения счетов: всего, что он успел сотворить за неделю — с 30 августа по 5 сентября 1918 г., — с лихвой хватило бы для открытого обвинения в узурпации власти. Даже если не считать крамольной самой по себе подписи «председатель ЦК», изобретатель которой замахнулся на святое — на партийный Устав. Совершенно очевидно, что, усевшись в кресло председателя Совнаркома, Свердлов во всей красе явил себя товарищам по партийному руководству, включая Ленина (по заверениям знавших его большевиков и вслед за ними — советских историков, будто бы не чаявшего в нём души).
Поведав в своих воспоминаниях, что во время болезни вождя «Совнарком заседал ежедневно и решал свои дела, причём председательствовали по очереди то тогдашний председатель ВСНХ Рыков, то председатель ВЦИК Яков Михайлович Свердлов», В.Д. Бонч-Бруевич передал в числе немногочисленных реплик последнего следующую: «Вот, Владимир Дмитриевич, и без Владимира Ильича мы всё-таки справляемся»[467] (и заметьте — без переноса важнейших вопросов до выздоровления председателя Совнаркома).
В мемуарах передачу этой крайне двусмысленной фразы предварял тезис о том, что «жизнь брала своё, и Совнарком должен был отвечать на текущие требования жизни. Заседания [правительства] шли своим чередом, повестки выполнялись аккуратно, решения выносились после тщательного, сугубо осторожного обсуждения (очевидно, двойного: и на Бюро ЦК, и в самом Совнаркоме. — С.В.), и эта первая полная самостоятельность (! — С.В.) Совнаркома была многознаменательна: Совнарком учился делать своё дело без своего гениального вождя»[468]. А после следовал комментарий, который опровергает главный «аргумент» противников теории Кремлёвского заговора: партия действительно не могла выжить, если бы она не сплотилась вокруг фигуры вождя, но вот вождём этим не обязательно должен был быть В.И. Ленин — «Больно и тяжело мне было это слушать, но я, конечно, понял глубину мысли Якова Михайловича, безмерно любившего Владимира Ильича: как ни трудно, как ни тяжело его отсутствие, но политическая жизнь и жестокая классовая борьба труднейшей эпохи диктатуры пролетариата требуют руководства, и это руководство есть, было и будет, что бы ни случилось (здесь и далее в цитате курсив наш. — С.В.), ибо партия наша жива и целостна, — вот смысл этих неожиданных слов Якова Михайловича Свердлова»[469].
464
Деятельность Центрального комитета партии в документах (события и факты): Сентябрь 1918 г. — январь 1919 г. // Известия ЦК КПСС. – 1989. – № 6. – С. 155.