По воспоминаниям Главнокомандующего всеми вооружёнными силами Республики И.И. Вацетиса, «в связи с учреждением Совета Обороны во главе обороны стоял В.И. Ленин, а ВЦИК, Совнарком и Реввоенсовет Республики заняли подчинённое положение»[660]; «по своему небольшому составу и всеобъемлющей власти Совет Обороны представлял из себя прямую противоположность РВС Респ[ублики], который отличался многочисленным и весьма пёстрым составом и страдал отсутствием полноты власти»[661]. Несомненно, эти фрагменты воспоминаний полностью отражают представления высшего военного руководства о происходящем в верхах.
Но при этом в разных вариантах воспоминаний Вацетиса содержится разная информация о его собственном отношении к Совету. В одном сказано, что якобы «Главнокомандующий всеми вооружёнными силами [республики] находил лучшую опору для себя и своих действий в Совете Обороны»[662], из другого выясняется, что Главкома не устраивало отсутствие решающего голоса в Совете Обороны. По словам Вацетиса, «ненормальность этого Совета Обороны заключается в том, что Главнокомандующий оторван от этого Совета, а в свою очередь Совет оторван от главного командования»[663]. И.И. Вацетис, получивший в Совете Обороны совещательный голос и право доклада, однажды даже прямо спросил Л.Д. Троцкого, почему он не «удостоился права решающего голоса». Главком твёрдо помнил, что 2 сентября 1918 г. ВЦИК утвердил его одновременно с председателем РВСР. Троцкий и не подумал обидеться на желание Вацетиса, вопреки требованиям субординации, войти в Совет Обороны на равных с собственным начальником. Судя по всему, председатель РВСР с трудом удержался от хохота. «Л. Троцкий ответил мне, — без тени самоиронии вспоминал Вацетис, — широко улыбаясь: «Какой вы умник! Вы держите в своих руках всю вооружённую силу Республики и хотите ещё пользоваться в Директории решающим голосом. Так вы заберёте всё в свои руки»». Помимо ценной информации об отношении Троцкого к подчинённому, в этом фрагменте есть интереснейшая деталь, которую Вацетис, видимо, воспроизвёл верно: Троцкий, от природы склонный к красивым фразам и едким эпитетам, окрестил Совет Обороны «Директорией». Сравнив тем самым Ленина с Баррасом — Свердлова, очевидно, с Робеспьером, а себя, судя по всему[664], с Сен-Жюстом. Молодой «Робеспьер», если по Ю.О. Мартову, Ленин стал в старости Баррасом, если по Л.Д. Троцкому. Заметим тут же, что один из старых вождей российской социал-демократии П.Б. Аксельрод заметил некогда товарищам по партии: «Робеспьер восторгался Мирабо, хотя он не мог не сознавать, что этот последний далёк от того демократического радикализма, которым он сам был воодушевлён»[665]. Может быть, именно в этом заключается природа той ученической влюблённости, которую будто бы испытывал Свердлов в отношении Ленина — по позднейшим уверениям родственников, товарищей по партии, советских (и, хуже того, отдельных постсоветских) историков.
Первое заседание Совета Обороны, состоявшееся уже 1 декабря 1918 г., показало расстановку сил в Совете. На заседании присутствовали Ленин (председатель), Невский, Красин (Чрезвычайная комиссия по снабжению армии), Сталин, Брюханов (Наркомпрод) и Склянский. Троцкого, естественно, не было: он поначалу попытался игнорировать новый высший военно-политический центр, низводивший Реввоенсовет до коллегии рядового наркомата.
Пункт 8-й заседания: «О подписях и о публикации постановлении Совета Обороны: а) Постановления Совета Обороны не подлежат публикации, за исключением специально оговоренных. Виновные в нарушении сего будут привлекаться к ответственности. б) Постановления Совета Обороны предписываются (так в тексте, следует — «подписываются», но описка весьма примечательна. — С.В.) Председателем. Постановления комиссий, назначаемых Советом Обороны, подписанные тт. Лениным, Сталиным и представителем соответствующего ведомства, имеют силу постановлений Совета Обороны. Постановления Совета Обороны рассылаются членам Совета Обороны не позже следующего дня»[666]. Как видим, для максимальной оперативности в принятии решений при Совете Обороны создавались комиссии из трёх человек, мнение двух из которых — Ленина и Сталина — при любом третьем члене оформлялось как постановление всего Совета.
Если на первом заседании Совет Обороны принял осторожную формулировку: «ходатайствовать перед [В]ЦИК», то 8 декабря уже осмелился давать прямые задания Якову Свердлову, который обязывался принять участие в комиссии под председательством Иосифа Сталина[667]. И на других заседаниях Свердлову регулярно поручалось решение отдельных мелких организационных вопросов. Правда, Свердлову удавалось использовать поручения Совета Обороны и для проведения собственной политики. Так, 10 декабря 1918 г. на совещании по вопросу об обмундировании, вооружении и снаряжении десяти формирующихся дивизий именно Я.М. Свердлов (а не И.В. Сталин и тем более не Н.И. Подвойский, хотя Совет Обороны и поручил дело этой тройке) занялся решением вопроса о посылке комиссаров в формировавшиеся дивизии. Собственно, он и руководил совещанием[668]. На следующее заседание, что примечательно, Я.М. Свердлов предложил пригласить И.Н. Смирнова со списками находившихся в дивизиях комиссаров и указал: «Можно ещё пригласить и Юренева»[669]. Приглашение председателя Всероссийского бюро военных комиссаров, т.е. главы органа, который и должен был заниматься расстановкой комиссаров в Красной армии, было чистой формальностью, учитывая тот факт, что Свердлов сразу наметил, кого и куда следует отправить. Смирнова со списком уже имевшихся комиссаров было более чем достаточно для решения вопроса, тем более что К.К. Юренев был, в отличие от Л.Д. Троцкого, из настоящих лидеров «межрайонки» и потому не был ставленником ни Я.М. Свердлова, ни Л.Д. Троцкого[670], а И.Н. Смирнова председатель ВЦИК в своё время лично рекомендовал главе военного ведомства — в письме от 19 августа 1918 г. он написал Л.Д. Троцкому: «Дорогой Лев Давидович! Направляю в Ваше распоряжение т. И.Н. Смирнова с группой товарищей, мы с Вами сговаривались ещё в Москве о Смирнове. Это старинный, очень хороший, дельный работник. Мы сговаривались с Вами о введении его в [Высший] военный совет, о поручении ему организации контрразведки, работы в тылу и проч. Не знаю, куда Вы направите т. Смирнова и его группу при настоящих условиях. Считаю необходимым лишь указать, что имеет смысл использовать Смирнова лишь для ответственной работы. Лучший привет. Ваш Я. Свердлов»[671]. И.Н. Смирнов был свой, партийный, товарищ, которого за простоту и честность уважали все большевистские вожди, всё же недостаточно высоко оценивая его интеллектуальные способности. Весьма показательна характеристика Г.Е. Зиновьева (не позднее 4 февраля 1922 г.): «Он, вообще говоря, прекрасный человек и работает […] хорошо…»[672]
664
В своих т.н. «воспоминаниях» Л.Д. Троцкий именовал своего заместителя Э.М. Склянского Лазаром Карно русской революции — сам себя Троцкий, видимо, сравнивал с Антуаном Луи де Сен-Жюстом (если не с Наполеоном Бонапартом).
665
Четвёртый (Объединительный) съезд РСДРП. Апрель (апрель — май) 1906 года. Протоколы. — С. 325.
667
Там же. Л. 3, 9; То же самое: Из истории Гражданской войны в СССР: Т. 1. – М., 1960. – С. 259.
670
Л.Д. Троцкий впоследствии вспоминал: в 1917 г.