– Тебе нужно поговорить с полицией, – сказал Робин с внезапной решимостью, потянувшись к телефону. – Черт побери, Сара, кто еще знал, что она называла тебя Уздечкой Для Сварливых? Вполне естественно, что ты приняла этот спектакль за послание тебе.
– Какое послание?
– Не знаю. Может, угроза. Доктор Блейкни – ты следующая.
Сара глухо засмеялась:
– По мне, так это больше смахивает на подпись. Как знак Зорро на его жертвах. – И она пальцем нарисовала зигзаг на столе.
– О Господи! – воскликнул Робин, кладя телефонную трубку на место. – Может, и не стоит ничего говорить. Послушай, это было явное самоубийство – ты же сама говорила, что миссис Гиллеспи была одержима «уздечкой».
– Матильда мне нравилась. Я чувствую себя обязанной сделать для нее хоть что-то.
– Тебе все нравятся, Сара. Поверь мне, тут нечем гордиться.
– Ты говоришь, как Джек.
Она потянулась к телефону, набрала номер лирмутского отделения полиции и попросила позвать детектива Купера.
Робин смотрел на нее с печальным смирением – Сара даже представить не может, как начнут мести деревенские языки, прознай они о прозвище, которое ей дала Матильда. В голове шевельнулась предательская мысль: почему из всех она выбрала для признания его? Словно Сара его использовала. Как индикатор, чтобы проверить реакцию остальных людей? Как исповедника?
Детектив Купер уже ушел домой, и скучающий голос на другом конце провода согласился передать просьбу Сары перезвонить ей следующим утром. В конце концов, никакой спешки нет. Дело уже закрыто.
Как же я ненавижу свой артрит и то ужасное бездействие, которое он навязывает. Я видела сегодня привидение, но ничего не смогла поделать. Мне бы следовало стукнуть его как следует и отправить обратно в ад, где ему и место. Вместо этого ялишь цыкнула на него. Неужели Джоанна привела его с собой, чтобы преследовать меня? Это не лишено смысла. Она явно замышляет что-то, с тех пор как нашла то проклятое письмо. «Неблагодарность с сердцем из кремня, когда вселишься ты в дитя родное, морских чудовищ ты тогда страшней...» [10]
Но чтобы для такой цели использовать Джеймса... Этого я никогда не прощу. Хотя, может, это он использует ее?За сорок лет Джеймс ни капельки не изменился. Повеселился же он, наверное, в Гонконге. Говорят, там парни переодеваются в девушек, и это дает педерастам ощущение некого подобия нормальности, когда они гуляют вместе на глазах у наивной публики. Он выглядит больным. Что ж, его смерть была бы прекрасным решением многих проблем.
Я сделала «несчастный, скверный выбор» [11]. Сегодня много треплются о цикличности жестокого обращения с детьми, но откуда им знать, что эти циклы намного сложнее, чем обычное ожесточение, иногда возникающее между родителями и ребенком. Каждому воздается по заслугам...
ГЛАВА 3
Около одиннадцати Джек работал в студии и услышал, как ключ повернулся в замке входной двери. Он окликнул ее, когда Сара проходила мимо открытой двери мастерской.
– Где ты была?
Сара выглядела очень усталой.
– У Хьюитов. Они накормили меня ужином. Ты ел? – Она не заходила в комнату, а стояла на пороге и смотрела на мужа.
Джек рассеянно кивнул. Еда мало значила в его жизни. Он показал в сторону холста на мольберте:
– Что ты об этом думаешь?
Насколько проще были бы их отношения, подумала Сара, если бы она была тупой и искренне не понимала, что он пытается выразить своими картинами. Насколько проще, если бы она просто приняла сторону одного-двух критиков живописи Джека – это претенциозная чушь и дешевая мазня.
– Джоанна Лассель, я полагаю.
За исключением траурного тона одежды и золотистых волос, у картины с оригиналом было очень мало общего. Стиль Джека заключался в том, что он с помощью форм и красок передавал эмоции. В этом полотне даже на самом начальном этапе чувствовалась экстраординарная бурность красок Теперь он будет писать несколько недель, накладывая на холст слой за слоем, пытаясь с помощью масла отобразить всю полноту и сложность человеческого характера. Сара разбиралась в его цветовом коде почти так же хорошо, как и сам Джек, поэтому смогла интерпретировать большую часть того, что он уже набросал: печаль (из-за матери?), пренебрежение (дочерью?) и, что и следовало ожидать, чувственность (по отношению к нему?).
Джек наблюдал за реакцией жены.