"Я бы не стала предполагать". Серсела поклонилась, чтобы унять этот гнев. "Но я ставлю под сомнение чрезмерное влияние Ордо Апис. Я читала их устав, и он четко ограничивает сферу их полномочий вопросами, касающимися деятельности Стаднем Андуске в Надежре. Если же речь идет об исчезновении господина..." Ее улыбка была чисто стальной. "Это дело Бдения".
Гисколо кивнул. "Что также входит в мою компетенцию..."
"В вашу компетенцию, но не в ваши прямые полномочия. Если вы хотите задержать офицера Бдения, поговорите с верховным главнокомандующим Димитерро. Чего вы не сделали".
Рук издал сдавленный стон. Серсела перевела взгляд на доски пола, и ее лицо стало белым. "Вы пытаете его?"
Прежде чем Гисколо успел ответить, она выхватила кинжал и провела им по нуминату, разломив его круг. Вспыхнул свет, и миазмы страданий исчезли.
"Констебль, помогите капитану, - сказала Серсела, передавая нож Раньери, который быстро освободил Рука и помог ему встать.
Рука на его руке была спасением. Рук был на грани того, чтобы вытащить капюшон, вооружившись многослойной защитой. Это уничтожило бы жизнь Грея Серрадо, но это не имело значения. Гисколо был рядом. И шок от появления Рука среди них позволил бы ему получить необходимую свободу действий.
Но рука Раньери легла ему на плечо, замедлив движение к потайному карману. Достаточно долго, чтобы Грей смог взять себя в руки.
Я - Грей Серрадо. Не Рук. Не здесь и не сейчас.
Его убежденность устояла. До поры до времени.
Серсела смотрела на Гисколо с жесткой корректностью офицера. "Разумеется, я доложу о своих действиях верховному главнокомандующему Димитерро и подвергну себя любому порицанию, которое он сочтет необходимым". Отступив назад, чтобы пропустить Грея и Раньери, она окинула язвительным взглядом всю комнату - и Каэрулет, и стингиров. "В соответствии с законом, разумеется. Всего доброго, ваша милость".
18
Зов Ажа
Истбридж и Жемчужины: Канилун 9
За годы, прошедшие с тех пор, как она стала частью «Пальцев», Рен успела подзабыть: Некоторые виды мошенничества было легче провернуть, когда тебе помогало больше людей.
Она вполне законно отправилась поговорить с Варго о демонстрации модели реки Нуминат для Донайи и Скаперто. И любой спросивший узнал бы, что их встреча затянулась из-за споров по поводу его подхода. Но сам разговор длился недолго, после чего ганллехинка выскользнула через заднюю дверь Варго, чтобы встретиться с Тесс и Седжем.
Тесс застонала, увидев Рен в полосатой шерстяной одежде своей страны. «Только не пытайся изобразить акцент, - попросила она. «Я слышала, как ты говоришь по-врасценски, и по-сетерински, и по-лиганти, и даже по-исарнски, но твой ганлечинский вызывает жалость». Она поморщилась. «И ты прожил там пять лет...»
«Она все еще похожа на одного из персонажей кукольного спектакля?» спросил Седж.
«Хуже! Она говорит как я!»
«Оох, хватит с вас обоих». Усмехнувшись их парным стонам, Рен переплела свои руки с их. Макияж придал ей более полные и румяные щеки, чем когда-либо от природы, но Тесс была права насчет акцента: она не слышала его в своей голове и не чувствовала на языке, кроме как в голосе сестры. «Ладно. Я не буду пробовать акцент. Главное, что так мне не придется беспокоиться о том, что меня увидит кто-то, кто меня знает. Пойдем!»
Несмотря на легкомысленный тон, Рен чувствовала себя виноватой, когда они отправлялись в путь. Провести это время с Тесс и Седжем означало пропустить «семейный ужин» в поместье Трементис - ритуал, на котором настояла Джуна после усыновления, и который Рената не могла не возненавидеть.
Было бы проще, если бы Донайя осталась. В ее отсутствие Ренате пришлось занять место во главе стола, вместе с Джуной и Ненкоралем, Меппе и Идальо, а также Танакис - в единственном случае, когда она присоединилась к ним. Сохраняя безупречную осанку во время подачи блюд, она вспоминала тренировки Ондракьи, где та учила своих любимчиков выдавать себя за наручников или проникать в дома в качестве персонала. Отсутствие плесени на ковре и прекрасное приготовление различных блюд не мешали чувствовать себя как на одном из испытаний Ондракьи - со всеми вытекающими последствиями неудачи.
До усыновления, когда в доме были только она, Донайя и Джуна, обеды проходили менее формально. Но даже это заставляло ее тосковать по счастливым воспоминаниям детства: она сидела за столом, где Иврина днем раскладывала узоры для клиентов, а сама Рен была настолько мала, что ее ноги не касались пола. Или те несколько драгоценных вечеров в доме Серрадо, когда Грей напевал Джаги всякую чепуху, а Алинка жарила корень лотоса и хрустящую черную рыбу, а Рен отвлекала Иви.
Думать о Грее было ошибкой. Он оставил на ее балконе лаконичную записку, в которой изложил часть истории; сплетни донесли до нее другие фрагменты. По ним она слишком хорошо представляла, что сделал с ним Гисколо. Ей хотелось броситься через реку и своими глазами и руками убедиться, что Грей не пострадал окончательно.
Но он велел ей пока держаться подальше. Слишком велика была вероятность того, что за Гисколо следят люди, которые ищут что-нибудь, что может привести к Бельдипасси или Руку.
Эти мысли не давали ей покоя, пока она с братьями и сестрами покупала уличную лапшу в ларьке возле Ротонды, а потом нашла пустую речную ступеньку, чтобы устроиться на ней, пока они ее поглощали. «Я знаю, что теперь мы можем позволить себе нормальный стол, - сказала Тесс между глотаниями, - но так они вкуснее».
«Так и есть», - сказал Седж, поедая красный, как закат, перец, который он специально попросил принести с тележки.
«Как будто ты можешь чувствовать вкус чего-то, кроме огня». Рассмеявшись, Тесс легонько стукнула его по плечу.
Рен наклонила голову к своей миске. Когда она начала откровенничать с окружающими, то не подумала о том, что это не решит всех ее проблем - ведь у некоторых из них были свои секреты. Позволит ли Грей рассказать Тесс и Седжу правду о нем? Или, что еще важнее, позволит ли Рук?
Не найдя ответа на этот вопрос, она предпочла рассказать Седжу о том, что произошло с Варго в Белом Парусе, и о разговоре, в котором она раскрыла ему все свои тайны. Седж был так занят пережевыванием этих откровений, что, когда башни пробили десятый и последний солнечный час, ему пришлось поторопиться и наскоро запихнуть в себя холодную лапшу.
Передав миску Тесс, чтобы она вернулась к продавцу, он сказал: «Похоже, это объясняет, почему меня вызвали в Лягушатник сегодня вечером. Не знаю, как я должен смотреть этому человеку в глаза, зная, что он знает, что я знаю. Ты уверен, что он не затаил обиду?»
«Лучше бы ему этого не делать, иначе он ответит мне», - сказала Тесс, заставив их обоих усмехнуться. "Тогда продолжайте. Мне нужно переодеться и вернуться домой».
Домой. Это слово не выходило у Рен из головы, когда они вернулись в дом Варго, переключились на Ренату и направились на север, к острову Трементис. Было ли поместье домом? Был ли домом дом в Вестбридже, а до этого - ночлежный дом в Лейсуотере? Или дом исчез в огне, когда ей было шесть лет, и если это так, то что нужно сделать, чтобы построить его заново?
Эти мысли не давали ей покоя, пока она входила в дом и спешила к лестнице. На полпути наверх ее настиг голос Джуны. «Рената!»
Она повернулась и увидела Джуну, стоящую у перил. Увидев, что Рената остановилась, Джуна подошла к ней. «Клянусь, ты избегаешь меня с тех пор, как... Ты собираешься рассказать мне, что случилось?»
« Что именно?»
«Белый Парус! То письмо от твоего отца! Я слышала о том, что произошло в Чартерхаусе: Ее Элегантность обвинила тебя, а Варго сказал, что в письме ничего не было. Я знаю, что в этой истории должно быть что-то еще. А ты только что провела весь ужин в его доме. Что происходит?»
В зале было пусто, и никто больше не слышал. «Все улажено, по крайней мере, на данный момент. Тебе не стоит беспокоиться».
Джуна поймала ее за руку, когда она отворачивалась. Это была не обычная птичья хватка, а крепкий захват. «Нет», - сказала Джуна, ее голос был низким, но напряженным. «Мы работаем вместе, помнишь? Скоро мне исполнится восемнадцать, и я стану наследницей матери. Я должна понимать дела нашей семьи, а не быть защищенной от них. И что бы ни случилось, мы поддержим тебя».