"А если вы думаете, что я буду склонять голову, пока вы потрошите то, что должно стоять за Бдение, то это вы ошибаетесь". Ярость накатила волной, но Грей заставил свой голос оставаться ясным и твердым. "Может, у Керулета и есть право создавать свою тайную полицию, может, у него есть право привязывать соколов к запястьям. Но я не собираюсь ему помогать".
"Я тоже!"
прорезал комнату напряженный голос Раньери. Грей повернулся и увидел, как он снимает плащ. "Я был там, когда стингиры захватили капитана Серрадо. Они привязали его к стулу внутри пыточного нумината. Это неправильно".
Пальто Павлина присоединилось к пальто Грея. За ним последовали плащи Дверли и Таркниаса, и даже Левинчи положил свой, сгорбив плечи под взглядами своих товарищей.
"Полагаю, теперь мы знаем друзей и врагов", - сказал Эккино, достаточно мягко, чтобы скрыть угрозу в своем тоне, но достаточно громко, чтобы его услышали.
"Дело не в дружбе", - сказал Левинчи. "Речь идет о том, чтобы не пустить кукушек в наше гнездо".
"Нет." Серсела шагнула вперед, снимая плащ. Ее рука дрогнула, когда она положила его на растущую кучу, но выражение лица оставалось решительным. "Речь идет о том, чтобы Бдение соответствовало более высоким стандартам, а не позволяло втягивать его в политику Синкерата."
Ее слова стали шлюзовыми воротами, открывающими путь потоку. Тех, кто снимал плащи, по-прежнему было меньшинство, и в некоторых случаях их друзья хватались за ткань, пытаясь отговорить их от этого... но отряд Грея был уже не единственным, где происходило дезертирство. Хотя коррупция Метторе и жестокость Гисколо глубоко проникли в ряды Бдения, не все были запятнаны. Он видел, как уволились еще два капитана - Ацарин и Каливарис. Оба - люди Серселы.
Димитерро не стал бросаться угрозами или пытаться остановить спешку. Он просто подождал, пока последний плащ упадет на пол, а затем произнес голосом, полным ярости. "Убирайтесь. Убирайтесь с глаз моих. Вы бесхребетные предатели, все до одного".
Далеко не бесхребетные. Им всем потребовалось мужество, чтобы выйти из Аэрии, проходя мимо своих бывших товарищей, которые на ходу выкрикивали проклятия или даже плевали на них. Потом они оказались на площади, вдыхая прохладный воздух осени, и Грей старался не дрожать, глядя на то, что он натворил.
Неудивительно, что перебежчики стекались не к нему. Может, он и начал это, но он все еще был врасценским, и только капитаном. Серселу засыпали вопросами, бывшие соколы требовали рассказать, что теперь. Похоже, они считали, что это простой протест, рычаг давления, чтобы что-то изменить, что после устранения проблемы они вернутся.
Может, и вернутся. Но он не собирался.
Вокруг Грея собралось меньше народу. Левинчи сразу же ушел, обхватив себя руками, словно уже жалел, что сбросил плащ. Грей отправил остальных по домам, пообещав обратиться к ним завтра. Может, он и отбросил свою команду, но они все еще оставались его людьми.
Когда Павлин собрался последовать за ним, Грей остановил его. "Вы с Тесс снова вместе?" Ему следовало бы передать сообщение Рен, но у Грея Серрадо, бывшего капитана, не было причин уведомлять Альту Ренату об изменении своих обстоятельств. Появившись в поместье Трементис в одной рубашке, он только навлечет на себя сплетни.
А в капюшоне - и подавно.
"Я не знаю, если мы вместе, но..." Павлин окинул взглядом нависшую над ним громаду Аэри и помрачнел. "Она шила мне новый патрульный плащ, лучше на заказ. Думаю, теперь в этом нет смысла".
Отлично. Грей не придется придумывать причину, чтобы отправить Павлина. "Иди к ней. Здесь ты больше ничего не сможешь сделать, а если она передаст новости своей госпоже, Альта Рената, возможно, согласится оказать ей поддержку".
Павлин рефлекторно отсалютовал, потом остановился, поморщившись. Грей похлопал его по плечу и устало усмехнулся. "Никаких формальностей, Павлин. Мы это уже прошли".
Его бывший констебль кивнул и убежал, а Грей повернулся и увидел приближающуюся Серселу. Слово вылетело у него изо рта прежде, чем он успел ее остановить: "Командир".
Она криво усмехнулась. "Больше нет, благодаря тебе. Нет, не извиняйся - ты поступил правильно. Я пыталась бороться с проблемами в Бдении, но..."
Заканчивать фразу не было необходимости. Они оба знали, как мало может сделать один человек.
Серсела встряхнулась, словно сбрасывая ненужный плащ. "Выпьешь со мной?"
"Сочту за честь, Меда Серсела".
Употребление дворянского титула заставило ее фыркнуть. "Зови меня Агниет. Пойдем, я знаю хорошее место в Санкроссе".
Храм Иллиуса Претери, Сон Ажераиса
На полминуты сердце Рен подпрыгнуло - но перед ней стоял не Варго.
Это была врасценская женщина, шзорса, ее волосы были заплетены в корону с тонкими косами, ниспадающими с нее, как вода. Она стояла на коленях перед Рен, тасуя карты, а вокруг нее тянулись линии нумината.
Не того, который начертали Танакис и Варго. Что-то другое, с ячейками, обозначающими второстепенные очаги, соединенные лучеобразными линиями с центром и вмещающим кругом. Там, где Шзорса стояла на коленях, находился центральный фокус.
Рен опустила взгляд и увидела, что она все еще одета в одежду Ренаты, а на лице, предположительно, макияж Ренаты. Не обращая на это внимания, она заговорила по-врасценски. "Прошу прощения за вторжение, Шзорса. Я ищу кое-кого. Вы можете мне помочь?"
Шзорса вздрогнула и уставилась на Рен, как на привидение. Одежда ее была странной: блузка застегивалась на обе пуговицы - такое Рен видел только в пьесах, посвященных врасценской истории, а высокий воротник был расшит цветами всех кланов. "Я не знала, что кто-то из сетеринов говорит на нашем языке или следует путем нашей госпожи. Не пора ли тебе улететь в свой Люмен?"
Рен скорчила гримасу. "То, что ты видишь, - маска. Я..." На мгновение она запнулась, вспомнив, сколько времени провела, маскируясь перед Алинкой, перед Идушей, выдавая себя за ту, кем не являлась. Но этой Шзорсе не нужно было знать ее запутанную историю. "Врасценка. И не мертва... надеюсь".
"Ты ходишь по сну, бодрствуя. Неужели уже наступило это время?" Женщина взглянула на каменное небо, освещенное мерцанием люминофора и пульсацией бесцветного света. "Нет, наша Госпожа еще спит. Что привело тебя сюда? Если во сне ты ищешь родственников, то танцевать ты должна на канине".
Она нахмурилась, словно мать, ругающая свое дитя. Она мягко добавила: "Ты бы не хотел, чтобы твои Чекани и Длакани оказались здесь в ловушке".
Две другие части души Рен. Она сглотнула и ответила: - Не родственник, но друг. Я не могу его бросить. Ради меня он пришел сюда во плоти, как и я. Я думала найти его здесь. Эта фигура, в которой ты сидишь, знаешь, что это такое?"
Шзорса взглянул на нее и вздрогнул. "Эхо прошлого, которое еще не наступило. Нечто, пришедшее во сне, что, подобно узору, видит прошлое, настоящее и будущее".
Трикат. Одним из первых наблюдений Танакис о связи нуминатрии и узора было то, что три ряда полного узора перекликались с ассоциацией Триката со временем.
"Ты ищешь руководства". Голос Шзорсы вывел ее из задумчивости. Эта фраза была так же стара, как и Врасцан, - Рен хорошо ее знала.
Она покопалась в кармане и нашла дециру. Чаша для подношений Шзорсы стояла перед ее коленями, ловя отраженный свет сверху; Рен опустилась на колени и положила монету в половинку для Лика, ир Энтрельке. "Пусть я увижу Лик, а не Маску".
Последовало тасование карт и бормотание молитв - нежная и знакомая колыбельная. Но вместо ожидаемой Рен линии из трех карт или даже девяти, Шзорса начала раскладывать карты в незнакомом узоре: шесть по кругу, седьмая в центре.
"Что это за расклад?" спросила Рен.
Пальцы Шзорсы остановились на первой карте, у основания круга. " Ты никогда раньше не видела колеса?" Она прищелкнула языком. "Его редко используют, поскольку клановые карты вышли из употребления... но это лучший путеводитель для понимания своего места в мире. Другие узоры - это тропинки или гобелены. Колесо представляет повозку, которая везет тебя. Вот смотри".