Она вошла внутрь, не проронив ни слова. К тому времени как он закрыл дверь, напряженность, которую он уловил в ее походке, исчезла. Рен была не просто напряжена, она была в ужасе.
Я искала тебя в "Аэри", - сказала она. С врасценским акцентом; затем она покачала головой, и следующие слова прозвучали с врасценским произношением. "Они с большим удовольствием сообщили мне, что ты уволился".
"Да", - осторожно ответил Грей. Неужели именно это заставило ее так напрячься? Нет, этого не может быть. "Стингиры..." Какой смысл было сохранять надежранский акцент? С Рен ему не нужны были маски. "Но ты пришла не за этим. Рен, что случилось?"
"Я вернула Триката".
Грей оперся о дверную раму, когда поток эмоций - не все из них были его собственными - грозил сбить его с ног. Облегчение, беспокойство, гордость... но также гнев и страх.
Страх, который заставлял Рен обнимать себя, словно зимняя стужа. У нее был медальон Триката со всеми вытекающими отсюда проблемами. Он отбросил подозрения Рука - почему она взяла его, не сказав ему? Что ей от него нужно? Где он сейчас?" - и стал подыскивать утешительные слова. Он сомневался, что она пришла к нему на допрос.
"Может, присядешь?" - спросил он.
Словно плохо управляемая марионетка, Рен села в кресло, которое он для нее выдвинул. Грей подтащил свое собственное, приблизив его, но не касаясь. Он не мог сказать, утешит это его сейчас или нет. В последний раз он видел ее такой растрепанной, когда она раскладывала его узор и видела тьму его будущего. Тогда он рискнул прикоснуться к ней, и это, похоже, помогло. Но ее руки по-прежнему обвивали тело, может быть, чтобы удержаться, а может, чтобы отгородиться от него.
Она заговорила, не глядя на него, не отводя взгляда и слишком быстро моргая. "У нас был план. Я, Танакис, Варго. Я собиралась принять Эш и отправиться в сон вслед за ним".
Эш. В горле Грея поднялась тошнота. Чтобы Рен так поступила, после того, что она пережила раньше...
Но она же сказала, что собиралась. "Что случилось?"
Она издала короткий звук. "Варго пошел туда раньше меня. Чтобы избавить меня от этого. Но он застрял, и я тоже вошла - только не с Эшем. Там была женщина, секани Шзорса..." Она покачала головой. "Мы вернули ее обратно от Злыдней. Варго вернул. Потом он отдал его мне".
Тугой узел беспокойства развязался. Но - Злыдни. Грей рискнул положить одну руку на ее руку. Ему хотелось заключить ее в свои объятия, пока его тепло не прогонит холодные тени, преследующие ее.
На мгновение Рен прильнула к его руке, но тут же отпрянула. "Прости меня, - сказал Грей, отстраняясь.
Звук, который она издала, был почти криком. "Я... Танакис должна была снять с Варго вину, потому что медальон был у него". Она видела Триката. И она узнала..."
В тусклом свете ее зрачки расширились, и она захлебнулась страхом. "Это Изначальный. А'аш, Изначальный желания. Вот откуда медальоны Тиранта получают свою силу. То, что портит людей, то, что портит меня, это... это..."
Грей отшатнулся. Лишь Рук удерживал его мысли от срыва, как Рен. Изначальный? Если Злыдень был детским кошмаром, то Изначальные были самым страшным страхом целого народа. Фиавла, Ижраний... Изначальные поглотили их обоих. По крайней мере, Кайус Рекс был человеком. Изначальные были непостижимы и неподконтрольны.
За исключением. Если то, что сказала Рен, было правдой, то эти двое были переплетены через медальоны.
Ты не запятнана, хотел сказать ей Грей. Но он знал, что это ложь, как никто другой, кроме, возможно, Рывчек. В его памяти хранились воспоминания о том, как два века назад эта порча распространялась и уничтожала людей. Фиавла пала за одиннадцать ночей безумного воя. Надежра тонула медленно и бесшумно, как утопающий.
"Мы уничтожим его", - пообещал он, неровно дыша. "Мы найдем способ".
Ее голова дернулась в подобии кивка. "Мы должны. Но эти штуки... Они влияют на разум. На эмоции. Ты сам говорил мне, что люди, у которых есть медальоны, поглощены своими желаниями. Если это правда..." Болезнь исказила ее выражение лица. "Как я могу доверять себе? Обстоятельства привели меня к Надежре вопреки моему выбору. Но когда мы оказались здесь, мне показалось естественным взять от этого города то, что я заслужила - то, что я хотела. Отомстить за то, что он сделал со мной. Так, как мстили Трементисы. И чтобы сделать это, я проникла в их семью. Смогла бы я это сделать, если бы у меня не было медальона Триката?"
Слезы дрожали на ее ресницах, готовые вот-вот пролиться, когда она смотрела на него. Шепотом она сказала: "Даже желая тебя. То, что я чувствую к тебе, настоящее... или даже это желание отравлено этой штукой?"
Она вздрогнула от его слов утешения, и теперь он понял, почему. Рен видела ложь повсюду. Многие ее жизни были построены на ней. Для нее правда была более тонкой нитью, чем та, с помощью которой он вытащил ее из Сна Ажераиса во время Вешних Вод.
Вешние Воды. Когда она потеряла медальон.
Они танцевали вокруг этого притяжения месяцами, в самых разных обличьях... но его начало можно было проследить до той непростой ночи в кухонном подвале. После того как Трикат погрузился в сон.
Он наклонился вперед. " Чувствовала ли ты что-то ко мне, когда я исследовал тебя? Или, может быть, это началось только сегодня вечером?" Она покачала головой, но без колебаний. "Тогда как это может быть нереальным?"
Грей протянул руку - еще одна нить, чтобы избавить ее от кошмара. "Если ты не можешь доверять себе, то доверься мне. Мои чувства к тебе выходят далеко за рамки простого желания... а я никогда не слышал, что любовь - удел Перворожденных".
Теперь полились слезы. Рен посмотрела на его руку, потом на Грея, а затем бросилась к нему так сильно, что чуть не опрокинула его стул.
Он обхватил ее руками и прижал к себе, как давно хотел. Рен прижалась к его груди и задрожала, а Грей перекинул ее ноги через свои, чтобы прижать ее к себе. Он гладил ее по волосам и шептал успокаивающие слова на врасценском, и этот язык струился по ним обоим, как теплая вода, смывая страх.
Бояться по-прежнему было чего. Но только не того, что они чувствовали друг к другу.
Когда Рен сдвинулась с места, он позволил ей встать. Она подергала пальто, расстегивая пуговицы, затем сняла его и швырнула в угол; глухой стук при приземлении подсказал ему, почему. Медальон должен быть в кармане.
Подняв Грея на ноги, Рен взяла его лицо в свои руки и в ее взгляде читался вопрос.
Он ответил на него, как мог: прикоснулся губами к ее губам, уловил вздох, когда они разошлись. А затем крепко прижал ее к себе, когда она погрузилась в поцелуй.
В первые несколько ударов сердца это было успокаивающе. Мягкий, успокаивающий, они таяли друг от друга. Но жар между ними накалялся слишком долго, чтобы оставаться неизменным. Каким-то образом они прошли мимо кресла, не споткнувшись; их слепое путешествие вверх по лестнице было больше столкновений локтями и шипящих вдохов, чем изящества. Руки Грея оказались зажаты между его спиной и дверью спальни, а запястья связаны рукавами пальто. Дыхание Рен на его шее сменилось языком, затем зубами. Ее ноги обхватили его бедра, и ему удалось освободиться от пальто, чтобы прижать ее к себе. Приземление отозвалось эхом их общего стона.
"Мы не будем делать это стоя", - прошептал Грей ей в щеку.
"Это ты остановился". Ее дыхание вызвало дрожь.
"Я пытаюсь вспомнить, как работают двери".
Ее хихиканье заставило его передумать. Он уже говорил о любви, но именно этот мягкий звук, раздавшийся между ними, пустил корни и связал три части его души в единое целое.
Он настолько погрузился в тепло, запах и тяжесть ее тела, что они чуть не упали, когда она потянулась и подняла засов. Грей сумел направить их, пошатываясь, к кровати.
"Лучше?" спросила Рен, приподнявшись настолько, чтобы встретить его взгляд, затененный падением ее волос. Он откинул их назад, чтобы луны, заглядывающие в окно, освещали ее лицо. Он больше не видел страха. Только прежний вопрос и отголосок жара, расцветающего в нем, - отражение его души в ее глазах.
"Да", - ответил он на все это и приподнялся, чтобы встретить ее поцелуй.