Развернув плащ, как врасценский танцор вуаль, он накинул его на плечи и повозился с двумя половинками гладкой эмалированной застежки, прежде чем защелкнуть ее на месте. В свете фонаря россыпь драгоценных камней заиграла и подмигнула Варго, словно падение метеоров. "Теперь ты..."
Его слова захлебнулись. Кашляя, мужчина схватился когтями за воротник, словно кто-то наступил на отставший подол. Его бледное как мел лицо потемнело до тошнотворного пурпура, когда он опустился на одно колено. Драгоценные камни горели, как звезды.
"Что ты наделал?" - прохрипел наручник. Он поймал запястье Варго, прежде чем тот успел вырваться, и его хватка оказалась на удивление крепкой для человека, живущего среди книг. "Сними это. Сними это с меня!"
Варго старался изо всех сил. Но застежка словно срослась, обжигая пальцы, когда он пытался ее расстегнуть. "Может, отрезать ее?" - сказал он. Паника заклокотала в его горле. Он сделал это. Он испортил нуминат в вышивке, и теперь этот человек собирался поцеловать Нинат на ночь.
"Что отрезать, мою голову?" - прорычал мужчина.
"Нет, плащ!" Когда Варго всадил в воротник нож с большой буквы, бархат оказался прочным, как тканая сталь. Единственное, что он разрезал, - это кожу на горле.
Плащ не душил человека, если он еще мог дышать, чтобы ругать Варго. Но что-то было не так: сливовый синяк на его щеках с каждым мгновением превращался в серый пепел. В глазах мужчины плескалось что-то опасное и отчаянное. "У меня есть идея - мне понадобится твоя помощь. Расстегни рубашку".
В любое другое время Варго сказал бы ему, чтобы он засунул свою перчатку себе в задницу, но страх и чувство вины заставили его подчиниться.
Взяв со стола перо и чернильницу, мужчина сказал: "Не двигайся". Его рука дрожала, когда он чернилами выводил нуминат на коже груди Варго.
"Чем это поможет?"
"Не отвлекай меня". Мужчина подошел к зеркалу и повторил процедуру на себе. Затем, капнув чернил на крошечную лопатку, он прижал ее к центру фигур: сначала своей, потом Варго.
От раскаленного ядра нумината Варго пронзила боль. Запах горящей плоти обжег ему нос. Кто-то подхватил его, прежде чем он рухнул на пол, и потащил к вмурованной в пол призматической спирали. Он моргнул, глядя на Манжету, пепельная бледность которого перешла в румянец. На его лбу блестели капельки пота. "Обещаю, это временно. Мне просто нужно, чтобы ты разделил бремя последствий, пока..."
Он замолчал, двигаясь по комнате, зловеще мерцающий плащ по-прежнему развевался за его спиной. Теперь весь пол был его холстом, испещренным все более сложными линиями. Варго пытался двигаться, смотреть на происходящее, но сознание его то исчезало, то пропадало. Когда он потянулся к клейму, горевшему у него на груди, рука наткнулась на что-то твердое в пальто. Фляга с Пибоди внутри. Варго крепко прижал ее к ожогу, желая, чтобы прохладное стекло уняло боль.
Наконец мужчина остановился и встал на колени с мелом в руке, силясь дотянуться до внешнего круга, чтобы закрыть его, не двигаясь с места.
Первобытная агония охватила Варго. Это было хуже любого ожога, любого пореза; казалось, что колба разбилась, вгоняя осколки стекла в сердце. Зрение потемнело. Варго закричал. Он убивает меня. Он убивает меня, чтобы спасти себя.
А потом мир исчез.
ЧАСТЬ I
1
Лик золота
Трикатиум, Жемчужины: Феллун 15
Точная элегантность нумината отражала упорядоченность космоса: в нем каждый человек и вещь занимали свое место, а отношения между ними были выверены до совершенства.
Донайя Трементис слишком хорошо знала, что порядок часто оказывается лишь маской над хаосом. Длинный свиток семейного реестра Трементисов соединял имена с линиями брака, усыновления и происхождения... и слишком многие из этих имен были наложены на Нинат смерти. Для прошлых поколений это было вполне естественно, но усеченные ветви родословной Донайи Трементис служили немым свидетельством проклятия, преследовавшего дом Трементисов в последние годы.
Проклятие было снято благодаря имени, которое Танакис Фиенола вписала в реестр.
Три женщины стояли вокруг Танакис, пока она писала: Доная, ее дочь Джуна и Рената Виродакс, которая в скором времени станет Ренатой Виродакс Трементис. Обычно надпись в реестре собирает толпу наблюдателей и доброжелателей, чтобы огласить участников. Вместо этого Трикатиум гулко разносился по небольшому скоплению собравшихся - пустые скамьи и парящие арки из полированного дуба, сверкающие, как атлас, и пахнущие льняным маслом.
Скаперто Квиентис был здесь в качестве фульвета - главы цинкрата, который курировал гражданские дела, например усыновление. Утринци Симендис, занимавший религиозный пост Иридета, вышел из своего обычного уединения, чтобы наблюдать за самой надписью. Вместо членов семьи приехала горстка доверенных слуг. И друзья Дома Трементис, все двое: Сибиллиат Акреникс и Деросси Варго.
Дом Донайи прекрасно справился с задачей отторжения половины Надежры задолго до того, как проклятие начало пожинать их, как зерно.
Последний взмах компаса Танакиса начертил замыкающий круг вокруг самой новой записи в реестре. "Нужен только твой знак, Альта Рената. Один момент..."
Рената покачнулась на пятках, чтобы остановить движение вперед, когда Танакис вышла из серебряного круга, вделанного в пол, и установила замыкающую дугу на место. Словно шлюз, сила Люмена хлынула в фигуру, как мед в чай.
"Вот так." Танакис вытерла руки, хотя для этого нумината она не использовала мела. "Теперь можете расписаться".
Рената взглянула на книгу, потом на Джуну и Донаю. Когда-то она не решалась принять предложение Донаи об усыновлении. Когда-то Доная колебалась, стоит ли предлагать. Теперь она кивнула, а Рената шагнула вперед и с достоинством расписалась в книге регистрации.
Так она стала членом семьи, как того так искренне желал Леато.
Донайя спрятала дрожащие руки под фартук своего сюртука, и в животе у нее сжался тугой комок горя. Не прошло и месяца со дня смерти ее сына, а так много изменилось. Кое-что изменилось в лучшую сторону, да... но все это стало хрупким и бесцветным теперь, когда свет ее милого мальчика вернулся в Люмен.
Он хотел, чтобы это было яркое событие - редкий момент роста и празднования, новый рассвет для их дома. "Добро пожаловать в семью, - сказала Донайя Ренате, когда Танакис деактивировала круг и взяла перо. Джуна уже бросалась к новой кузине с неприличным энтузиазмом. Сжав руки в кулаки, чтобы не сделать то же самое, Донайя спросила: "А насчет остального... Ты уверена?"
"Это только до следующей осени, когда Джуна достигнет совершеннолетия", - сказала Рената через плечо своей новой кузины. "Я должна спросить тебя и Джуну - вы уверены, что я не наступаю на пятки, делая это?"
"Насколько я понимаю, ты можешь оставаться наследницей", - мягко сказала Джуна.
Прежде чем Донайя успела придумать, как отругать ее, не смущая Ренату, Скаперто Квиентис прервал ее. "Если Нинат захочет, эта мера предосторожности не понадобится", - сказал он, положив связку страниц на подиум, покинутый Танакис. "Я надеюсь, что еще много лет буду скрещивать с вами свои умы и расходиться во мнениях по гражданским вопросам, Эра Трементис".
Донайя разгладила юбки и присоединилась к нему на подиуме. По всем правилам, она должна была бы обижаться на Эрета Квиентиса; его семья заняла место Фульвета вместо ее, когда началось падение Трементиса. Но он никогда не ударил в грязь лицом - он даже предоставил им первую за многие годы новую хартию, а в предыдущем месяце вместе с Ренатой пресек беспорядки во время Вешних вод.
Она приняла от него перо и улыбнулась. "Я бы предпочла работать вместе, если вы не возражаете".
Подписав юридические документы, Квентис негромко сказал: "Как только ваш наследник обустроится... Я знаю, что Дом Трементис продал свою виллу в заливе. Если вам понадобится передохнуть, вы можете воспользоваться нашей".
Горе будет преследовать ее, куда бы она ни отправилась, но Донайя вынуждена была признать, что покинуть на время поместье Трементис может помочь. "Спасибо, - так же тихо ответила она. "Я буду иметь это в виду".
Затем она отошла в сторону, чтобы Рената тоже могла поставить свою подпись, закончив оформление документов. Танакис стояла неподалеку, натягивая перчатки. "Поздравляю, - сказала она Донайе. "Благоприятный день для таких дел, и теперь, когда ваше проклятие снято..."