Он вознес безмолвную молитву, чтобы божества простили его за вмешательство в карты Шзорсы. Маски все равно могут проклясть его за это... но они уже прокляли его, причем давно.
"Что может быть лучше ночи Шести свечей, чтобы искать прозрения у Шзорсы?" Он покопался в кармане и положил на стол сантир. Стандартная молитва горько горчила иронией на его языке. "Пусть я увижу лицо, а не маску.”
Вестбридж, Нижний берег: Колбрилун 33
Рен уставилась на монету, потом на Серрадо. Из ее визитов в этот дом стало ясно, что Шзорса ему не нравится. Почему же теперь он просит ее составить для него узор?
Не просит, а бросает вызов. Его безучастное выражение лица, казалось, задавало вопрос, хватит ли у нее уверенности, чтобы согласиться. И это заставило ее выпрямиться, достать колоду и перетасовать ее со всем пылом, на который она была способна.
Но ей не хотелось выглядеть слишком похожей на уличную артистку. Молитвы предкам часто пропускают, поэтому она постаралась включить их в текст, но в ответ получила сардонический взгляд, словно он мог сказать, что она старается быть подлиннее. Когда она передала ему колоду для последней перетасовки и разрезания, ей пришлось отвести взгляд, чтобы избежать тяжести этих голубых глаз. Она пробормотала последнюю молитву Ижрани, устремив взгляд на погасшую свечу, и не поднимала глаз, пока он не передал карты обратно.
"Это твое прошлое, хорошее и плохое, а также то, что не является ни тем, ни другим".
Эмбер Адамант, Крылья в шелке и Меч в руке. Первая и третья - из сотканной нити, вторая - из прядения. Она коснулась первой карты. "Как и твоя сестра, ты не из Надежры. Но люди помогли тебе, когда ты пришел сюда. Думаю, ты много раз возвращал долг".
"Это история каждого врасценского, кто приезжает в этот город". Его голос был глубже, когда он говорил на их языке, с приятной ноткой, противоречащей его невыразительному тону.
"Не все они врасценские", - добавила она, хотя и не должна была. Она знала это как Рената, из слов Донайи и Джуны, а не из карт. Она указала на "Меч в руке". "Этот долг ты частично погасил, выполняя свои обязанности в Бдении. Необычно, что один из наших людей поднялся так далеко... но я думаю, ты видишь в этом вызов".
"Большинство "истинных" врасценских называют меня за это "узлом".
Она и раньше называла его так в своих мыслях. Но теперь уже нет; с тех пор как она увидела его с семьей и с Андуске. Он был более врасценским, чем она. "Крылья из шелка. Превращение. Чтобы оказаться в этом городе, ты изменился - это необходимое изменение, но за него приходится платить. И с сожалением". Она нахмурилась, посмотрев на карту, потом на него. "Но это не просто стрижка волос. Думаю, ты изменился и в других отношениях. Бдение - не единственное дело, которым ты занялся. Андуске, например". А также месть за убитого брата. Возможно, и другие. В Грее Серрадо было больше слоев, чем она считала раньше.
Он скрестил руки в защитном жесте. "У меня много причин для выбора. И много сожалений".
Смерть его брата лежала между ними как открытая рана. Она никогда не говорила ему, что в этом виноват Варго. Да и не могла: если Серрадо узнает, ничто не помешает ему найти убийцу Коли. И это могло закончиться только одним способом.
Она укрылась за следующей линией карт, и при виде этого у нее вырвался тихий вздох. "Все из прядильной нити; это сильный знак". К добру, Зов Ажа - достаточно прямолинейно. "Пусть другие называют тебя Скользящим узлом, но есть разница между маской, которую ты носишь, и лицом, скрывающимся под ней. Ты сохраняешь видимость, потому что это необходимо... но под ней ты преследуешь свою мечту".
Но какую мечту? Ни логика, ни две другие карты не говорили ей об этом. Жаворонок и Маска из ничего... три карты из одной нити должны быть значимыми, но она не могла разгадать их значение. "Похоже, ты не из тех, кто склонен к необдуманным поступкам или слепым предположениям, ни к добру, ни к худу. Но, возможно, это связано с Жаворонком - ты получил недавнее послание? Плохие новости из какого-нибудь квартала, которые могли бы спровоцировать тебя на глупость?"
Его плечи расслабились, руки легли на стол, и он наклонился над столом, чтобы бросить на нее дразнящий взгляд. "Кроме как прямо сейчас? Я думаю, нам нужно закончить чтение, прежде чем мы сможем это определить. Глупо ли приобретать защитные чары?"
Она поборола желание сделать грубый жест. Его родная сестра по браку изготавливала такие вещи за этим самым столом; она сомневалась, что он презирал сами чары. Но торговля ими слишком часто становилась отличительной чертой шарлатана, который сначала пугал клиента, а затем предлагал предотвратить его гибель, обещая большую защиту, чем мог дать простой кусок узелка. Мать Рен, Иврина, презирала такую практику.
Оставалось надеяться, что будущая линия даст ей нечто достаточно прочное, чтобы раз и навсегда доказать свое мастерство. "Это твое будущее, хорошее и плохое, и..."
Слова замирали в ее горле, захлебываясь с каждой перевернутой картой. Сердце Лабиринта. Костяная маска. Спящие воды. Все из обрезанной нити, и на этот раз их значение нельзя было перепутать. Он пронизывал ее насквозь, как прикосновение эша, превращая мир в кошмар.
Она пыталась говорить, но ничего не выходило. Дыхание было слишком поверхностным и слишком быстрым, а пульс бился в горле, как умирающий мотылек. Она не могла даже протянуть руку, чтобы перевернуть карты и скрыть их значение от глаз. Боль пронзила пальцы, ногти заскребли по краю стола, и она искала что-то, хоть что-то, что могло бы ее успокоить.
Она нашла его в руках Грея и подняла свои, прежде чем вонзить осколки под ногти. Дразнящая улыбка сменилась озабоченным взглядом. "Шзорса? Аренза. Дыши. Все в порядке. Что бы ты ни увидела, это всего лишь карты".
"Они... неправильные", - прошептала она, заставляя себя вымолвить слова. "Мне нечего тебе предложить, я не разыгрываю тебя - это плохо. Не просто плохое значение, а нечто худшее". Словно кто-то проклял его.
Голос Грея оставался ровным. "Но в них хранятся решения проблем, которые они показывают, да? Мы не узнаем, пока не прочтем их". Он отпустил ее руки и последовательно постучал по картам. Она вздрогнула, когда его пальцы коснулись каждой из них. "Сердце Лабиринта". Спокойствие, терпение, неподвижность. Этого не стоит бояться. Маска Костей в плохом положении - это... ну, это смерть. Но есть и другие виды конца. В данном случае - несчастливые. Спящая Вода просто означает, что какое-то место имеет значение".
Он хорошо знал карты для того, кто их презирал... но есть разница между знанием и толкованием. "Нет. Да, но нет. Маска костей - это не альтернатива Сердцу Лабиринта, выбирай неподвижность или выбирай смерть. Она придет в любом случае. Разные смерти; ты не можешь избежать их всех".
"Мою смерть?"
Его голос был нейтральным, контролируемым. Рен покачала головой. "Я... я так не думаю. По крайней мере, не смерть твоего тела. А неподвижность..." Это было похоже на узор, который Иврина заложила в кошмаре, где даже хорошие карты были искажены до злобы. "Ты должен выбрать, какое действие не предпринимать. Оба варианта невозможны. Что бы ты ни сделал..."
Кто-то умрет за это. Она не могла заставить себя сказать это, но его кивок подтвердил смысл ее молчания. "А Спящие воды? Это место, куда мне следует отправиться, или то, которого мне следует избегать?"
На карте был изображен Старый остров, возвышающийся над рекой. На его вершине находился источник Ажерайса, который он помогал защищать от разрушений. Но это не означало конкретного места, не снова - и все же не там. "Есть место, куда ты должен пойти, и место, где ты будешь. Но..." Ее зрение затуманилось, двоилось. "Ты не будешь там. Будешь и не будешь. Все зависит от того, что ты выберешь".
Слезы заструились по ее глазам. "Все это неправильно", - снова прошептала она, больше для себя, чем для него.
Но он услышал. Грей шумно выдохнул, его голые пальцы скользнули по краю Сердца Лабиринта. "Ты не первая узорщица, которая говорит мне это".