"Не здесь", - прошипела Донайя. Варго и Сибиллат ждали в отдалении, но не настолько, чтобы чуткое ухо не смогло уловить шепот в гулком Трикатиуме. Даже царапанье пера Ренаты казалось громким.
Танакис сделала вид, что приглаживает вечно растрепанные прядки своих темных волос. "Я лишь хотела сказать, что состояние Трементиса должно расти. Я рада за вас".
Донайя поймала ее руку - перчатка, как всегда, была испачкана чернилами - и сжала ее. "Спасибо. Вы были настоящим другом нашего дома".
Лучше, чем некоторые. Сибиллат была достаточно добра к Джуне, но даже Дом Акреникс, легендарный своей дружбой и союзами по всей Надежре, не слишком охотно помогал Трементисам во время их упадка. А Варго...
Он скользнул к ним, гладкий, как речной угорь, и очень похожий на него своим покрытым шрамами горлом и плащом из зеленой капрашской шерсти. Вычурная булавка с пауком на лацкане не дополняла ансамбль, но Донайя не собиралась говорить ему об этом. Когда он заговорил, в отточенной вежливости его баритонального голоса не было и следа его нижнебережного происхождения. "Примите и мои поздравления, Эра Трементис. Не могу представить, насколько тяжелыми были для вас эти недели, но я надеюсь, что вы сможете найти утешение в Альте Ренате. Она - сокровище".
"Благодарю вас, эрет Варго, - сказала Донайя, ее дикция была почти такой же отрывистой, как у Ренаты. Его присутствие напоминало о том, что он теперь равен ей по статусу, если не по всему остальному. Никакое облагораживание не сможет стереть того, кем он был.
Ренату этот факт, похоже, не беспокоил. Улыбнувшись и сделав реверанс в стиле Сетерин, она присоединилась к ним, поблагодарив Варго за участие. Варго снял с ее плеча руку в перчатке и сказал: - Мне жаль только, что вы отвергли все мои попытки устроить праздник. Теперь мне придется придумать какую-нибудь другую уловку, чтобы отвлечь вас от ваших обязанностей".
"Моих обязанностей?" От долгого прикосновения его руки щеки Ренаты запылали, а в глазах мелькнуло веселье. "Полагаю, именно вы сейчас возглавляете благородный дом, а помочь вам некому".
"Но у нас гораздо меньше дел, чем у Дома Трементисов. По-моему, выходит поровну".
Донайя знала, что это наглая ложь. Хотя было бы интересно посмотреть, как быстро городские дворяне сомкнут ряды против выскочки, который каким-то образом пробрался к ним.
Его кокетливые манеры беспокоили ее. Рената все еще была чужой для Надежры; она не понимала, что за человек Варго. Она доверяла ему, и до сих пор их сотрудничество было полезным... но Донайя должна была позаботиться о том, чтобы эти отношения оставались исключительно деловыми.
"Удивительно, что вы еще не по уши в заявлениях от желающих быть внесенными в ваш домовой реестр, эрет Варго, - сказала Донайя. "Боюсь, мой стол может рухнуть под их тяжестью. Хотя, конечно, Трементис может позволить себе быть разборчивым".
"У вашего дома всегда была такая репутация", - сказал Варго с насмешливым поклоном. "И ваше первое усыновление установило довольно высокую планку".
Это был искусный удар ножом, тонкий намек на старую привычку Трементиса к замкнутости и напоминание о том, что он разглядел ценность Ренаты раньше других, и все это было аккуратно завернуто в одну упаковку. Донайя обрадовалась, когда Скаперто подошел и протянул ей кожаную папку с официальными документами об усыновлении и наследстве, затянутую петлей вокруг сложенных треугольниками печатей Фульве.
Скаперто выглядел не более дружелюбно по отношению к Варго, когда сказал: "Сейчас не время и не место для этого, но нам нужно поговорить о ваших планах относительно хартии реки Нуминат".
"Конечно", - спокойно ответил Варго. "Завтра будет слишком рано? Мне не терпится приступить к работе, пока погода теплая и ветер попутный".
И лиса отправилась на свидание. Донайя поджала губы на третьей строчке старой поговорки дельтийского фермера и, взяв Ренату за руку, повела ее к выходу, пока Варго не успел этого сделать.
Он мог бы протянуть руку первым, но теперь она принадлежала Донае, чтобы защитить ее.
.
Аэри, Дускгейт, Олд-Айленд: Феллун 15
Грей Серрадо поднялся по широким ступеням из кварцита и гранита, которые вели с Площади Бдений к Аэрии. Он снова был одет в свою сине-коричневую форму Бдения, на воротнике красовалась двухсторонняя стальная гексаграмма его ранга. Казалось, что потрясений последних месяцев и не было... если не приглядываться.
Таков была Надежра. Город, построенный на изменчивых отмелях речной дельты, не имел того ощущения постоянства, которое было присуще внутренним городам Врасцана. Подобно мечтам и реке, в честь которой он был назван, Надежра менялась, пока разум был где-то в другом месте.
Но некоторые места удерживали город, так же как Старый остров упирался в реку, разделяя ее на Восточный и Западный каналы. Амфитеатр, построенный на вершине Пойнта; Хартия, где принимались законы Надежры.
И Аэри, где эти законы - иногда, когда это было выгодно сильным мира сего, - приводились в исполнение.
Тень Аэри падала на врасценцев чаще в виде угрозы, чем защиты, но Грей вступил в Бдение, надеясь, что то, что нельзя сломать снаружи, можно сдвинуть изнутри. Кризис во время Вешних Вод разрушил эту наивную надежду, но произошедшие с тех пор перемены вдохнули в нее новую жизнь.
В то утро он оделся, намереваясь стать свидетелем посвящения Ренаты Виродакс в Дом Трементис - принятия, которое до сих пор вызывало у него противоречивые чувства по причинам, которыми он не мог поделиться с Донайей. Но тут к его двери явился гонец с приказом явиться в кабинет верховного главнокомандующего в шестом часу солнца. Любой другой капитан мог бы задуматься, не намекает ли такое приглашение на повышение, особенно после той службы, которую Грей оказал при эвакуации Большого амфитеатра во время Вешних Вод. Но Грей знал, что не существует мира, в котором врасценец получил бы звание капитана.
Он разгладил жилет и вошел в Аэри. Время было выбрано безупречно: колокола города отзвонили о наступлении полуденного часа, когда он предстал перед лейтенантом, работавшим за столом у кабинета верховного главнокомандующего Димитерро. "Капитан Грей Серрадо, докладываю, как было приказано".
Прежний секретарь исчез, унесенный предыдущим верховным главнокомандующим. Грей узнал этого по виду, но не по имени. Тот кивнул, без едва завуалированного презрения, с которым многие лейтенанты Бдения относились к своему единственному врасценскому капитану. "Верховный главнокомандующий будет с вами..."
Тяжелая дверь кабинета распахнулась. "-Сейчас", - закончил лейтенант, не пропуская ни одного удара.
"Серрадо". Командир Серсела окинул Грея взглядом, словно опасаясь, что тот надел свои патрульные шлепанцы для встречи с их начальником. Должно быть, он прошел проверку, потому что она сказала только: "Входите".
Первое, что он заметил, войдя в кабинет верховного главнокомандующего, - полки, заставленные бутылками с напитками, исчезли, как и гусайский ковер с запахом старого вина, впитавшимся в него за годы злоупотреблений. Второе - Димитерро был не один. Человек, сидевший по одну сторону от его стола, был одет не в мундир сокола, а в тонко сшитый шелковый халат дворянина, ледяной оттенок которого элегантно гармонировал с темно-синим цветом подвесок Бдения.
Грей щелкнул каблуками и поклонился своему новому верховному командиру, затем повернулся и поклонился второй раз. "Ваша милость".
Он настороженно посмотрел на Эрета Гисколо Акреникса, прикидывая возможную цель этой встречи. Этот человек мог быть лиганти и дворянином, но, в отличие от своего предшественника на посту керулета, он не имел репутации человека, ненавидящего врасценцев. Так что же ему нужно от Грея?
Акреникс махнул ему рукой, чтобы он встал по стойке смирно. "Капитан Серрадо, добро пожаловать. Насколько я понимаю, мы должны благодарить вас за спасение Большого амфитеатра".
И людей, которые в нем находились. Но Грей уже давно научился держать подобные мысли за зубами.
"Отсутствие публичного одобрения ваших усилий прискорбно, но, боюсь, неизбежно", - сказал Акреникс. К его чести, сожаление выглядело искренним. "Настроение в городе сейчас крайне тяжелое. План уничтожения амфитеатра и источника, возможно, и был начат Меттором Индестором, но против врасценцев существует множество негативных настроений за их роль в этом и в беспорядках. Однако вы кое-что заслужили. Хотя я не могу принять официальных мер как Каэрулет, я могу послать вам награду из своей личной казны. Поощрение за опасную службу".