Выражение его лица было приветливым и немного обиженным. "И все же вы могли бы предупредить меня".
Дать вам шанс отговорить нас от этого? Прежде чем она успела процедить сквозь зубы неискреннее извинение, он добавил: "Сестра Куаньет была одной из наших. Мы также надеялись защитить ее репутацию".
Варго тихонько вздохнул. Рената сказала: "Теперь ее репутация вряд ли имеет значение, ведь от ее руки погибли все Скурецу. Я одобряю ваше рвение в преследовании Андуске, брат Гисколо, но думаю, что их собственных преступлений достаточно, чтобы повесить их".
Подняв руку к сердцу, он стал возиться с пуговицей рубашки, демонстрируя нехарактерное для него волнение. Однако ответ пришел не от Гисколо, а из-за плеча Ренаты. "Вы демонстрируете восхитительное стремление к справедливости, сестра Рената".
Рената надеялась, что ее шаг назад выглядит так, будто она приветствует Диомена в их кругу, а не спасается от ловушки, когда ее окружают трое мужчин, которым она доверяет не более чем на расстоянии вытянутой руки. "Понтифекс".
"Поздравляю вас и брата Варго с тем, что вы так быстро прошли через Врата посвящения. Он не улыбнулся, но в его глазах промелькнуло что-то похожее на удовлетворение. "Ваш успех лишь укрепляет мою веру в то, что вы оба несете в себе великое благословение. Возможно, вы присоединитесь к тем избранным, кто сможет достичь Врат Великих Тайн".
"Вы судите обо мне более высоко, чем я того заслуживаю", - пробормотала Рената. Она не собиралась приближаться к еще одним проклятым вратам, если бы могла помочь. Но сейчас, чтобы оказаться подальше от Варго и Гисколо... "Я бы с удовольствием получила дополнительные наставления. Может быть, вы проведете для меня экскурсию по этому храму?"
Варго затаил дыхание, чтобы что-то сказать, но Диомен опередил его. "С удовольствием, сестра Рената". Она взяла его за руку, словно он сам предложил ее, и они оставили двух заговорщиков позади.
"Этот храм появился задолго до Завоевателя, - сказал Диомен, когда они начали обход главного зала. "Или Тиранта, как здесь чаще называют Кайуса Сифиньо. Признаюсь, я не знаю его точного возраста. Трикат нуминат может использоваться для взвешивания таких вещей, но только в сравнении: старше одна вещь, моложе другая".
"Я не знала об этом". Это было правдой, но в то же время и приглашением к расширению кругозора.
Диомен устремил свой тревожный взгляд на Ренату. "В искусстве инскриптора есть много тонкостей, которые непонятны обывателю. Вы родились в Канилуне?"
"В Колбрилуне. Двадцать девятого".
Между его бровей пролегла слабая линия. Он свел руки зеркальными дугами, очерчивая круг, а затем уставился в свои сложенные ладони у основания. "То, что я чувствую, должно быть связано не с рождением, а с каким-то другим резонансом с Трикатом. Возможно, что-то связанное с вашей семьей - что-то, что наложило на нее свой отпечаток".
"Покойная сестра Кваниет..."
"Я не говорю о недавней политике". Голос Диомена резанул ее как нож. "Это духовное пятно давнего происхождения. Оно исчезло, но следы остаются, как призрак".
Его поведение, возможно, охладило бы ее еще больше, если бы она не манипулировала другими людьми таким же образом. "Танакис говорила с вами".
"Скептик". Диомен поднял руки, словно ничего не мог поделать с ее сомнениями. "Я не говорил с сестрой Танакис о вас, кроме как выразил удивление, когда она выдвинула вас на посвящение. Она никогда раньше не поддерживала кандидатов". Довольная улыбка ничуть не смягчила резкость его взгляда. "Но ваша реакция говорит о том, что я прав".
Он был бы глупцом, если бы солгал о своем источнике, учитывая, что она могла легко проверить его у Танакис. Варго? Она совершила ошибку , рассказав ему о проклятии. Это означало бы, что он общался с Диоменом вне рамок организованных ритуалов Врат - но это казалось слишком правдоподобным.
Рената сложила руки. "Танакис пригласила меня, потому что подумала, что ваша работа здесь может пролить свет на... назовем это недугом, на Дом Трементис. Сейчас он исчез, но мы до сих пор не уверены, откуда он взялся. Если у вас есть какие-то соображения, я буду рад их услышать".
Он изучал ее немигающими глазами, напоминавшими стервятника, ожидающего смерти своей жертвы. Затем он сказал: "Я всего лишь проводник Люмена - как и все мы. Я не обладаю никакими знаниями. Но я знаю, как вы можете их найти... если сочтете себя готовой".
Я, конечно, готова узнать, что вы задумали. Она кивнула, скрывая и удовлетворение, и опасение.
Он провел ее через арку в небольшую комнату, стены которой носили следы разрушения. Однако пол не был запятнан, кроме нумината: круга, содержащего лишь многогранную фигуру и пятиконечную звезду, странным образом закрученную относительно самой себя.
Диомен сказал: "Все мы в детстве учились медитативному поклонению, но только в его простейшей форме: успокоение ума, очищение души. Этот нуминат предназначен для большего. Кто-то обидел вас и ваш дом. Здесь вы можете настроиться на энергию этого деяния... и таким образом, возможно, отследить его".
Рената не стала скрывать своего удивления и скептицизма. Вряд ли она была опытным инскриптором, но это мало походило на известную ей нуминатрию. Диомен не обиделся: он просто поставил гладкую пробку из янтарного стекла в центр нумината. "Встань внутрь и медитируй, словно в храме".
Она осторожно повиновалась, хотя пустая поверхность средоточия вызывала недоумение. "Я не вижу здесь никакого бога. Вы упомянули Триката; должна ли я направить свои мысли к этому нумену?" Янтарный был цветом Триката.
"Направь их на тех, кто причинил тебе вред, независимо от того, знаешь ты их лица или нет".
Улыбка Диомена не была обнадеживающей. Но, должно быть, именно поэтому Танакис и привела ее в Претери: чтобы раскрыть истоки проклятия, используя какую-то другую форму нуминатрии. В присутствии Танакис ей было бы легче... но если это принесет ей ответы сейчас, то, возможно, ей не придется возвращаться.
Рената встала в звезду и сцепила руки, пока Диомен активировал нуминат.
Затем она стала ждать. Если бы она была сетеринской дворянкой, как он предполагал, медитация могла бы быть проще. Единственная предыдущая попытка была предпринята после нескольких дней без сна, после кошмара, Злыдня, крика Леато, когда она оставила его позади...
"Вспомни, как это пятно легло на плечи вашей семьи". Голос Диомена был похож на заунывный, раздражающий, а не успокаивающий. "Когда вы впервые узнали о нем?"
"После Ночи Ада", - призналась она, сглатывая пустоту в сердце. "Леато что-то сказал перед тем, как... умереть". До того, как его убили махинации Меттора Индестора. И Ондракья, отравившая их всех эшем. И Варго, который послал ее туда. И ее саму. "Позже Танакис подтвердила, что проклятие затронуло всех членов Дома Трементисов". Втянув их в то, что они считали нищетой. По сравнению с тем, что пережила она, это просто смешно, но над их смертью не стоило смеяться. Если бы я обнаружила проклятие раньше, был бы жив Леато?
"У Трементисов было много врагов за эти годы. Кто мог проклясть вас?"
Она сразу же подумала о Летилии, которая всегда смотрела на нее свысока - служанка была красивее своей госпожи - и получала удовольствие от того, что делала жизнь Рен несчастной. Неужели она была бы настолько мелочной, чтобы проклясть Рен после их с Тесс бегства?
Легко. "Летилия", - проворчала Рената, запоздало вспомнив, что не должна так ее называть. "Моя мать". Ее тон превратил это слово в пародию на саму себя. Но могла ли Летилия - тщедушная, тщеславная и самовлюбленная - обладать достаточной властью, чтобы разрушить целый дом? Разве это не относится к компетенции божественных сил? Как и та сила, которую Рен ощущала во сне Ажераиса, - неистовый шторм, бушевавший на камне присутствия богини.
Ажераис отличалась от других божеств. У нее не было двойственности Лика и Маски, она была просто собой. Но что, если это не так? Если то, что почувствовала Рен, было ее Маской - злобной, гневной стороной ее силы? Может быть, ее исказили века угнетения Лиганти, их амфитеатр, стоящий на месте ее священного источника, за право посещения которого врасценские жители вынуждены платить. И этот храм под ним, где избалованные манжеты играли в игры власти.