Нелепый вопрос, и Алинка отшлепала бы его, если бы он его озвучил. "Я буду спать в кресле", - угрюмо сказал Грей. Он не мог позволить себе отказаться от отдыха.
"Как хочешь". Алинка обогнала его на узкой лестнице. "Я прослежу, чтобы дети не шумели".
Когда она ушла, Грей уперся лбом в дверь и тихо выругался. Затем он вошел внутрь.
Аренза не шелохнулась. Либо она притворялась спящей, чтобы понаблюдать за его действиями, либо действительно была в отключке. Грей был уверен в последнем. Она умела пользоваться косметикой, чтобы скрыть изможденные морщины, круги под глазами... но по ее изможденному лицу было видно, как она измотана. Он не смог бы выкинуть ее из постели даже с благословения Алинки.
Грей слишком хорошо знал, как тяжело вести двойную жизнь, но он также хорошо ее знал. То, что тревожило ее сон, было чем-то большим, чем просто ее постоянный обман. Только в сравнении с ним она выглядела более отдохнувшей, чем во время девяти ночей бессонницы после Ночи Ада. Он жалел, что не смог, как тогда, подтолкнуть ее к поиску помощи.
Подтолкнуть. Это ласковое слово для того, чтобы напугать ее до полного расстройства. Воспоминания о ее дрожащей беспомощности в ту ночь терзали его совесть и заставляли еще сильнее желать, чтобы он помог ей сейчас, более мягкими методами. Однако отношения капитана Серрадо с Альтой Ренатой не позволяли такой близости.
Примет ли она его от Рука?
Сегодня он не мог ответить на этот вопрос. Вздохнув, Грей задумался о кресле. Если он положит ноги, будет не так уж плохо. К тому же она была достаточно предусмотрительна, чтобы свернуться калачиком и освободить нижнюю половину кровати.
Он передвинул кресло на место, поставив его как можно тише. Затем он снял сапоги и чулки и вылез из форменного пальто, закатав рукава в теплой комнате. Она будет права, если я проникну в ее дом и лягу спать в ее постель.
Подобные мысли вряд ли способствовали отдыху. Вздохнув, он устроился поудобнее, положив ноги на пустой угол набитого соломой матраса и откинув голову на спинку стула. Это была не самая удобная поза, но он спал и в худших условиях. Его глаза закрылись.
Он вынырнул из полудремы, почувствовав, что падает, и раскинул руки, чтобы поймать себя. Но в кресле он был в безопасности. Солнечные лучи пролились на пол менее чем за час. Что же касается шума, который его разбудил...
Рен снился кошмар. Полузадушенные звуки проскальзывали между ее губ, а конечности дергались, реагируя на что-то во сне. Сухожилия на ее шее напряглись, челюсти сжимались и разжимались.
Первым его побуждением было разбудить ее. Вторым побуждением было подумать о том, насколько это может быть опасно. Он сомневался, что при самых благоприятных обстоятельствах она будет просыпаться спокойно, а если она вырвется из кошмара и обнаружит, что он навис над ней, это может напугать ее еще сильнее.
"Аренза, - сказал он. Сначала тихо, потом чуть громче, но безрезультатно. Как бы хороша она ни была в маскарадах, он не был уверен, что даже она откликнется на вымышленное имя во сне.
Так что: либо разбудить ее, либо позволить ей продолжать мечтать. Она сложила между собой и стеной подаренную им шаль, вероятно, для того, чтобы Иви не смогла найти клинки. Другого оружия в пределах досягаемости не было, насколько он мог судить. Что, в общем-то, ничего не значило... но ладно. Он был капитаном Бдения, не говоря уже о самом известном в городе преступнике. Если он не может защитить себя от полусонной женщины, вооруженной ничем не страшнее ножа, ему следует вернуть капюшон Рывчек насовсем, а не просто одолжить его на несколько колоколов.
Встав на колени так, чтобы представлять как можно меньше угрозы, Грей протянул руку и потряс ее за колено.
Как и следовало ожидать, она пришла в себя, замахнувшись. Но била она так же, как и фехтовала, - скорее инстинкт, чем тренировка. Только когда ее ноготки приблизились к его лицу, он поймал ее за запястья. "Аренза! Все в порядке. Это всего лишь сон".
Ее глаза сфокусировались на его лице. "Грей".
Она произнесла это слово как молитву. Он ослабил хватку на ее запястьях, сжимая их, как двух хрупких птичек. Она никогда раньше не называла его по имени. Как Аренза или Рената, она всегда называла его "капитан Серрадо". Но эта перемена не была продуманным решением, это была часть ее маскарада. На одно мгновение она увидела его, а он - ее.
Не Арензу, не Ренату, не Черную Розу, а Рен. Ее истинное лицо.
"Я здесь", - сказал он. Слова прозвучали грубее, чем следовало, зацепившись за клубок чувств, бушевавших внутри. Я просто сдвинул Луну, чтобы обмануть ее. Я не заслуживаю того, чтобы видеть это.
Он отпустил ее, когда она обмякла, и позволил ей опуститься на матрас. Она лежала так несколько ударов сердца, влажная от пота, взгляд метался туда-сюда, словно она пыталась собрать истертые нити своего самообладания. Ему захотелось погладить ее по волосам, но он подавил этот порыв. Самое доброе, что он мог сделать, - это молча ждать, не давая ни малейшего намека на то, что он видел, как она переживает.
"Мне очень жаль". Извинение Рен прозвучало с трудом. Ее горло сжалось, когда она сглотнула, и дыхание стало учащенным. "Надеюсь, я тебя не задела".
Она говорила по-врасценски. Когда Альта Рената Виродакс Трементис просыпалась ночью, не забывала ли она говорить с резким акцентом сетеринской дворянки? "Я тренируюсь у Оксаны Рывчек", - сказал он, стараясь не выдать себя. "Мне удалось".
Его слабая попытка пошутить не вызвала никакого отклика. Спрашивать было самонадеянно, но, видя ее в таком состоянии, у него защемило сердце. "Может быть, тебе поможет разговор об этом?"
Она лишь пожала плечами. "Кошмар. По крайней мере, хоть раз это был не Злыдень".
Маска знала, что у нее достаточно ужасов, которые преследуют ее сны. Адская ночь. Гаммер Линдворм. Сам Рук, напавший на нее из засады, когда она была в полубезумии от недосыпания.
Она поднялась на ноги медленным, усталым движением, которое он слишком хорошо узнал. Если бы она была одна, то, наверное, застонала бы. "Алинка заставила меня лечь, а я рассчитывала только на несколько минут, чтобы угодить ей. Который час?"
Когда он сказал, она с новыми силами вскочила на ноги, схватила шаль, набросила ее на плечи и сунула ноги в сапоги. Какую встречу с Альтой Ренатой она только что проспала? Он просто кивнул в ответ на ее невнятное оправдание, и она с грохотом спустилась по лестнице. Испуганный голос Алинки донесся до него сквозь половицы. Через несколько мгновений дверь внизу с грохотом захлопнулась, и Грей опустился на край кровати, зарывшись лицом в руки.
Вскоре он услышал шаги Алинки на лестнице. "Я ее не будил, - проговорил он, приглушая слова ладонями. "Она проснулась сама. И разбудила меня".
"Так она сказала". Алинка положила одну руку ему на плечо. "Ты тоже устал. Ты не можешь спокойно спать в своем кабинете. Воистину, ты мог бы остаться здесь".
Этот разговор они повторяли слишком часто после смерти Коли. Но теперь, благодаря Рен, решение могло быть найдено. "Как прошла встреча с Эрой Трементис?"
"Хорошо", - ответила Алинка. "С собакой Яги немного стесняется, а вот Иви..."
"У нее новый пони", - догадался Грей и улыбнулся ласковому, но многострадальному кивку Алинки. "Будем надеяться, что она научит его не кусаться". Затем его одолела зевота. "Разбудишь меня на закате?"
"Обязательно". Алинка закрыла за собой дверь, и в комнате стало тихо.
Он лег с усталым стоном. Постель была теплой, где лежала Аренза, а подушка хранила следы ее запаха. Его ладони покалывало от воспоминаний о ее запястьях, о том моменте, когда они свободно и доверчиво лежали в его руках.
Надеясь, что скоро увидит ее снова, и зная, что это глупое желание, Грей снова уснул.
Кингфишер, Нижний берег: Лепилун 27
Выйдя из дома Серрадо, Рен замедлила шаг. Торопиться было бессмысленно: она не успеет в Чартерхаус к назначенной встрече в кабинете Фульвета, а значит, его секретарь ее не впустит.
Но было так хорошо хоть немного поспать спокойно. И хотя кошмары все равно не давали ей покоя, они были благословенно свободны от Злыдня. Алинка проложила вокруг кровати красную нить для своих детей, и то ли это была магия, то ли просто привычный амулет, но он помогал. Даже пробуждение от того, что рядом оказался Грей, не вызвало того страха, что был бы совсем недавно. Его вид вызывал чувство спокойствия и безопасности. Может, он и не Рук, но ей стало нравиться его общество.