- Вторые, - улыбаясь, отметил Бен-Тальмон и переглянулся с Беллемом.
И тут снова раздался конный топ.
- Замок сегодня непривычно многолюден, - меланхолически прокомментировал барон, когда верхушку сломанной стены перелезли сразу четверо вооруженных людей. Относительно вооруженных - один из них, рыжий паренек, перележая через стену, споткнулся, запутавшись в своих ногах, и кубарем скатился во внутренний двор, и за ним весело запрыгал по камням его верный меч; второй, толстый монах, отдал меч высоченному бородатому здоровяку, пока сам он тяжело перевалился через стену. Глазевшие на это поймали себя на том, что мысленно подбадривают толстяка, как болельщики на турнире подбадривают неудачника.
- Робин, мать твою!.. – звероватого вида детина выразился так витиевато, что Марион поморщилась с явным отвращением, а барон аккуратно извлек из-за обшлага надушенный платок и изящным движением приложил его к верхней губе.
- А где же… - повернулся он к Бен-Тальмону.
- А вот и последний, - с легкой улыбкой старик-еврей показал на заклубившийся в полуразрушенной въездной арке туман.
- Херн пришел… - зашелестело по двору. Но вместо рогатого бога из тумана выступил пожилой человек с полуседыми космами, обрамляющими суровое морщинистое лицо, продубленное и потемневшее на солнце и ветру.
- Эгберт… - выдохнул барон де Беллем, делая шаг навстречу.
========== Круг замыкается ==========
Сефер-Йецира видит все, подумалось Йегуди Бен-Тальмону. Все и всех, вглубь, до мельчайших движений души, которые и самому-то человеку иной раз не ведомы. Разум бывает слепцом, и порой только душа может привести туда, куда должно. Если просить Сефер-Йецира о помощи – ей нужно довериться целиком и полностью. Так сделал этот гордый барон, некогда вступивший за грань неведомого в поисках высшего знания – и понявший, что не в высшем Знании лежит то, чего жаждет душа его. Так сделал когда-то он сам… Когда-то, увидев в сложившихся в тот день письменах судьбу свою, своей дочери – и этого молодого христианина. Когда они возвращались в дом свой после разговора у шерифа Ноттингема, встреченный на узких улочках еврейского квартала знакомый всплеснул руками, узнав, что Иегуди был у шерифа вместе с дочерью. Для чего, вопрошал взгляд знакомого, для чего, Иегуди Бен-Тальмон, взял ты с собою дочь свою? Или хотел ты смягчить сердце этого нового Навуходоносора, который управляет Ноттингемом?
Не всегда хватало ему мудрости доверять Сефер-Йецира, порой он отчаивался, порой роптал, пором был готов проклять ту грозную безликую силу, которой доверился. Особенно когда видел те ужасные сны – в них его дочь ехала через лес и на перекрестке, на очень важном, единственно важном для нее перекрестке сворачивала. Она сворачивала не туда, куда нужно, был уверен Бен-Тальмон. И пробуждение он встречал мольбой, чтобы сон этот не был правдив – а если уж он правдив, то чтобы у Сары достало сил и мудрости вернуться. Вернуться и выбрать верно.
Он смотрел на дочь и того, кто был сейчас с ней рядом, кто так тревожился и радовался за нее. Все правильно, шептал какой-то тихий и ласковый голос, очень похожий на голос Ривы, его давно умершей жены, матери Сары. Все правильно.
Бен-Тальмон взглянул на Беллема, словно разом позабывшего обо всем – о том, что барон, что норманн, что бесплотен, в конце концов, - и бросившегося навстречу старому саксу, духу здешних лесов. Все правильно. Сефер-Йецира знает, что делает.
- Зачем тебе книга, Беллем? – резкий голос Херна словно разбил хрупкое радужное стеклышко, и реальность вернулась к барону.
- Чтобы, наконец, одолеть тебя!
- Тебе меня не одолеть. Ты чужой на этих землях, ты чужой в этих холмах, - зловеще протянул Херн. – Тебе меня не…
- Для чего вы упираетесь? – прервал его Бен-Тальмон. Беллем свирепо обернулся на старика, и Херн один в один отобразил взгляд барона.
А разбойники подались вперед.
- Проклятые норманны! – прошипел Скарлетт, переводя взгляд с Гая на Беллема.
- Заткнись! – с тем же поразительным единодушием в два голоса рявкнули Беллем и Херн. И даже Малыш Джон испуганно моргнул, когда Скарлетт вдруг застыл столбом, не в силах пошевелиться.
Бен-Тальмон улыбнулся.
- Зачем вы упираетесь? – повторил он. - Сефер-Йецира несет доверившихся ей, будто сильные крылья, она устраняет дыры в ткани Судьбы и помогает тем, кто имеет достаточно смелости и мудрости, чтобы положиться на ее волю.
- Не тебе говорить это, старик, - мрачно пророкотал Херн. – Твоя дочь спуталась с врагом вашего народа – ты будешь утверждать, что и в этом благая воля твоей книги?
Куда делась мудрая отстраненность, таинственная властная и спокойная сила, которой раньше дышало все в его облике – был ли он с рогами или без. Робин едва узнавал своего хранителя и духовного отца. Откуда этот блеск в глазах, с которым Херн то и дело взглядывает на Беллема? Ярость Херна была сейчас какой-то совершенно безнадежной, больной и отчаянной. И это же отчаяние, как в зеркале, отражалось в лице Беллема – хотя барон изо всех сил старался казаться грозной и непоколебимой силой.
- Круг замкнулся, - отвечал Тальмон. Сейчас он обращался к Саре и Гаю так, словно кроме них во внутреннем дворе замка никого не было.
- Теперь я могу рассказать вам о нитке… - Тальмон хитро улыбнулся недоумению на лице Сары, - и о ее трех узелках.
И он рассказал о тоненькой ниточке, которая протянулась между ними, замеченной им давно – гораздо раньше его с Сарой визита к обиталище шерифа, - о том, что он много молился и много думал, прежде чем решиться положиться на волю книги Сефер-Йецира. И о том, что произошло потом, и о том, как ничего нельзя было уже остановить.
- Сефер-Йецира творит свое сквозь все смерти и рождения, - говорил Бен-Тальмон, следя за тем, как все более растерянными становятся лица у Сары и Гая.
- Ты ведь помнишь, с чего все началось, Сарочка? – спросил он дочь. Та была бледна как полотно, в темных глазах росло выражение ужаса по мере того, как она вспоминала…
- С того… С того что мне сказали, что ты… - Сара повернулась к Гаю, которому вдруг передался ее страх, - что ты погиб. На турнире.
- Я сражался с… - эхом откликнулся Гай, - с бароном де Сире.
- И погиб…
Гай кивнул. Сара несколько секунд, не отрываясь, смотрела на него, потом слегка прикоснулась к его руке, будто не до конца веря, что он тут… с ней. И что он жив и реален. Гай с почти тем же испугом в глазах стиснул ее пальцы – он вспомнил ночь, отделение «Эйр Франс» и маленькую девушку, накрывшую собой рюкзак с самодельной бомбой…
- Вам пора, дети мои, - мягко сказал Бен-Тальмон.
- Не выловив всех разбойников? – поднял брови Гай, радуясь возможности уйти ото всего, что они с Сарой сейчас услыхали и вспомнили.
- Все должно идти своим чередом, - неожиданно серьезно ответила Сара. - Раз уж так оно было, что Робин Гуд разбойничал в Шервудском лесу – кто мы такие, чтобы это менять?
- Разбойничал? В прошлом? – Робин, который слушал все очень внимательно, тем не менее понимал происходящее все меньше и меньше.
- И все же, для чего тебе книга? – спросил Херн. Он тоже казался слегка растерянным, хотя Робин подозревал, что лесной дух видел и разумел происходящее гораздо лучше, чем он сам. – Для чего тебе книга, Саймон?
Имя барона в его устах прозвучало почти ласково. И Беллем неожиданно смутился. Он словно старательно подбирал слова, но потом безнадежно покачал головой.
- Уже неважно, Эгберт… - тихо сказал он. – Я просто вспомнил… тот переход к Дорилее. Помнишь? В пути к Святому граду.
Херн вздрогнул.
- Но что толку? – продолжал барон. – Что толку, Эгберт? Ты живой старый дурак, а я бестелесная нежить – и такой же старый дурак.
- Может, им не надо этого слышать? – Херн показал глазами на разбойников и Робина с Марион. Барон равнодушно махнул рукой.
- Сефер-Йецира знает лучше и сама решит, - улыбнулся Тальмон.
- Книга знать лучше, - повторил за Тальмоном Назир.
Марк шагнул к Саре и Гаю – его все эти чудесатости уже порядком утомили.