Выбрать главу

Н. Воробьев, В. Журавский

УЗЕЛОК НА ПАМЯТЬ

Фельетоны

Н. Воробьев, В. Журавский

Мы и наши крестники

Мы близнецы.

Родились, правда, в разные годы, от разных отцов-матерей и в разных краях: один — близ Десны, другой — неподалеку от Дона.

И тем не менее мы близнецы.

Хотя один из нас русский, другой — украинец. Один любит блины, другой предпочитает галушки. (А женились совсем наоборот: рурский на украинке, а украинец — на русской. Таким образом, стали «свояками».)

И все-таки мы близнецы. Литературные! Для читателя оба мы на одно лицо. Ему вовек не разгадать, какое слово придумал Воробьев, а какое ввернул Журавский. Впрочем, мы и сами достоверно не знаем, кому первому в голову приходит «А», а кому «Б»… Не исключено, что единство наших эстетических вкусов сложилось под влиянием общности биографий.

Оба мы сыновья хлебопашцев. В свое время и мы пахали. Как-то в борозде прочитали стихи Владимира Маяковского:

Сидят            папаши. Каждый            хитр. Землю попашет, попишет               стихи.

Пробовали и мы после пахоты пописать. Один сочинил про Фому, другой пропесочил Ерему, первый — в прозе, второй — в стихах. Послали в газеты. Глядь, напечатали! Просят еще… Так мы стали профессионалами.

В юности работали как единоличники — всяк по себе. В сороковых годах судьба свела обоих в редакции «Правды». Крестьянское происхождение толкнуло нас на супрягу: парой тащить плуг легче!

Специализируемся на фельетоне. Критикуем других. Но и нам достается. Даже земляки-колхозники однажды корили: «Не глубоко пашете, ребята! Огрехи оставляете. Эвон сколько сорняков еще остается на вашей ниве: очковтирателей, тунеядцев, самогонщиков, спекулянтов, вымогателей, казнокрадов. Коль взялись за гуж, не говорите — не дюж! А еще помните заповедь отцов: „Хлеб-соль ешь, правду-матку режь!“»

Дорогие наши земляки!

Мы поняли ваш намек и завязали «УЗЕЛОК НА ПАМЯТЬ». А что в этом узелке, сами увидите.

* * *

Хотя мы и фельетонисты, но в прошлом люди православные. А у всякого православного, как водится на Руси, есть свои крестники. Есть они и у нас. И немало!

Любой порядочный крестник имеет крестного отца и крестную мать, которые доводятся друг другу кумом да кумой. Недаром же поется в украинской песне:

«Ой, кум до кумы залицявся…»

Наши крестники и рады бы затянуть такую песню, да не могут. А все потому, что нет у них крестной матери. Крестили-то их мы, то бишь два кума.

И крестили, надо сказать, не придерживаясь православных обрядов. Проявляли самодеятельность. Во-первых, мы никогда не связывались с младенцами. Контингент наших крестников имеет зрелый возрастной ценз. Во-вторых, мы категорически отказались от купели со святой водой. Впрочем, водой мы пользуемся. Но не святой, а чистой, на которую и выводим своих крестников. И в-третьих, что, вероятно, самое главное, никто нас в кумовья не приглашает; наоборот, сами набиваемся. Чуть завидим на горизонте подходящего шалопая, тут же устремляемся за ним по следу. Изучим его повадки, подкараулим на «липе» — и цап-царап за руку:

— Пожалте, любезнейший, креститься!

А он упирается, руками и ногами открещивается. Шалопай Дылда, например, на колени становится.

— Братцы, ведь я же крещеный!

— Значит, плохо тебя крестили, Дылда! Уж если мы окрестим, то наверняка заречешься поборами заниматься!

— Граждане фельетонисты! Я же на страже закона стою. Акулина-то кривая самогонку варила. Я ее с поличным накрыл. Ну, а ежели мне и перепало от нее кое-что из выпивки и закуски, так это в порядке негласного штрафа. Сама же Акулина за меня бога молит. Заявись к ней милиция, штрафом бы не отделалась.

Как ни оправдывался Дылда, мы окунули-таки его с головой. Ой, сколько же грязи всплыло на поверхность! Однако не будем забегать вперед. Дылда своей собственной персоной предстанет перед вами в полный рост на страницах нашей книги. Каемся, нелегко нам было крестить Дылду: фигура несуразная, воистину достойная резца скульптора-абстракциониста!

В свое время Козьма Прутков любил щегольнуть красным словцом: нельзя, мол, объять необъятного! А ведь он прав был! На своем горьком опыте мы пришли точно к такому же выводу. Да, объять необъятное невозможно, но стремиться к этому нужно. И мы стремимся. У нас везде и всюду своя рука. А чем больше рук, тем шире охват, то есть сфера объятия.