Затем ли суждены
Здесь эти встречи
Нам,
Чтоб легче мы понять
Могли за гранью что-то,
Там…
Тихий вечер
Жизнь, сама сложив итоги,
Может бросить нас в дороге.
Каждый путь земной не вечен.
Но дается людям вечер,
Чтобы ласкою покоя
Он овеял, тишиною.
Чтобы день ушел, усталый;
И с вечернего порога
Чтоб душа молитву Богу
На земле еще сказала…
Наступает тихий вечер.
Зажигает звезды-свечи.
Сонный бархат — темнота.
Убегает суета.
Вслед за ней уже не тянет,
Если час такой настанет.
И не надо. Бог с тобой.
Этот вечер тихий — твой.
Одиночество
Одиночество — верный мой дом.
Милым гостем со мною побудешь,
Дальний голос какой-то разбудишь
И откроются тайные дверцы;
Человеческим трепетным сердцем
Будем слушать напевы его.
А потом я тебя провожу,
И «спасибо» скажу, у порога,
Я за то, что со мною немного
Посидел ты сегодня под вечер.
И приморскому ветру навстречу,
За огни городские уйдешь.
И вернусь не спеша я домой,
Где под лампою — ворох бумажный.
И лежит на столе карандаш мой,
Где опять хорошо быть одной
И так ласково ждут: тишина
И покой.
Стекло
Навсегда мне судьба: одиночество.
Окружило стеною прозрачною.
И попытки уйти, неудачные,
Обжигающей болью оплачены.
Но во вне его жить не умею я.
А ломать себя, верно, не надо.
И защитою, знаю, дарована
Мне стеклянная эта ограда.
И в таинственный час предназначенный,
Смерть заденет широким крылом.
И — подняться душе отлетающей,
Над разбившимся хрупко стеклом…
ИЗ ЦИКЛА «ПЕРЕМЕЩЕННЫЕ ЛИЦА»
Прощанье
Для разлук бывали встречи,
Поцелуи — для прощанья;
Путь не радостью отмечен,
Но печалью расставаний.
Напевает память мне:
В оснеженной глубине —
Дымка вечера легка…
Взгляд, как дальняя река…
Лет бровей, что в небе кречет…
Широко раскрыты плечи…
Не слагал искусно речи.
Не твердил другим: — иди! —
Но сказал тогда: «пойду»…
Тронул крестик на груди.
И ушел в мятель, по льду…
…год
Повели на расстрел человека,
По улицам людным его провели.
Провели мимо церкви, где нищий калека
Сидел на земле, протянув костыли.
Провели мимо тумбы с анонсом о бале…
Четыре винтовки, четыре штыка…
И веселое солнце сверкнуло на стали.
Веселое солнце нам светит века.
Проходя, оглянулся чиновник… торговка…
Четыре вели одного на расстрел.
А с забора ребенок с косматой головкой
Задумчиво долго им вслед поглядел.
В бухте
А ночью в какой-то мы бухте стояли,
В кольце золотом из прибрежных огней.
И дальние звезды над нами дрожали,
В таинственно-кроткой печали своей.
И блики огней отразились в воде,
Сливаясь с усталым, темнеющим морем,
И море ответило каждой звезде,
Что дышит земля красотою и горем…
Ветер
На разлучницы-дороги
Вылетал свободный ветер.
И земли печальным детям,
Чтоб не мучили очей,
Братски слезы осушал.
Целовал он сестрам ноги,
Пыль сметал. И горьким людям
Утешал-шептал о чуде;
Улетая в даль полей,
О надежде запевал.
Обнимал он братьям плечи,
Обещал он юным встречи,
Старикам был — тиховей.
И казалось нам когда-то:
Только ветер был нам братом
На дорогах дальних дней…
Гармошка
Тихо, вечером, гармошка
За бараками грустит.
И одной и той же песней
Нам о разном говорит.
Там — о юности голодной
И о силе несвободной.
Здесь — о старости бездомной,
О тоске ее огромной…
Ты — такой, а я — другая…
Но одна — страна родная…
Кто-то бродит за окошком,
Поздно вечером не спит.
И поет, поет гармошка,
А душа болит, болит…
Дно
Нас опускали на самое дно.
И говорили: «пускай, все равно;
Им умереть полагалось давно»…
Было иначе у нас решено:
Смерть нам не нравилась. Также и дно.
Вот и карабкались. И суждено
Все-таки было найти нам окно…