— Я не сомневаюсь в тебе, сынок, — сказала Мария Тереза. — Но ты молод, а молодость слепа, и ты можешь совершить трагическую ошибку, если уже не совершил ее.
— Ты на что намекаешь? — поинтересовался Альберто.
— Ты же не будешь отрицать, что провел ночь с этой гиннессовской рекордисткой, которая вечно гоняется за денежными мешками и аристократами в надежде выйти замуж?
— Большое дело — провел ночь! — возразил Альберто. — Ты же не думаешь, что я собираюсь жениться на Мириам Диас Флорес?
— От подобных девиц не так легко избавиться, — покачала головой маркиза. — Ей ведь удалось задурить голову Гонсало Альме. Не понимаю, что мужчины находят в таких, как она? Если бы не Кристина Альма, он вполне мог бы жениться на этой простолюдинке.
— Мама, мы живем в конце двадцатого века, — напомнил Альберто. — Сейчас титулы — это просто титулы, они мало что значат. Нужно жениться по любви, а не по крови.
— Тут ты не прав, сынок, — твердо ответила маркиза. — Жениться на простолюдинках — дурной тон. Если тебе нужна любовь — заведи красивую любовницу. Это разумно и престижно, но жениться ты должен только на аристократке.
— А если бы ты полюбила обычного человека? — спросил Альберто. — Неужели бы ты не вышла за него замуж только потому, что у него не слишком благородное происхождение?
Мария Тереза раздраженно бросила жемчужное ожерелье в коробку с драгоценностями.
— Полюбить простолюдина?! — гордо вскидывая голову, спросила она. — Только не я!
Арлин Бежар, урожденная Маша Аксючиц, с размаху швырнула стакан в стену обшарпанного гостиничного номера, хотя вряд ли кому-либо в здравом уме пришло бы в голову назвать каморку, в которой она находилась, гостиничным номером. Тем не менее население поселка Ванавара, расположенного на берегу Подкаменной Тунгуски, гордилось своей гостиницей. Это была просторная изба из цельных бревен, стоявшая недалеко от ванаварского дебаркадера, разделенная на четыре комнаты и отапливаемая старой чугунной печкой.
Дискуссия по поводу того, как назвать гостиницу, разгорелась в самый последний момент — за день до того, как ее должны были торжественно открыть, перерезав красную ленточку в присутствии важных чинов из областного центра. О названии местное начальство, утомленное неумеренным потреблением алкоголя, как-то позабыло до самого вечера перед открытием.
Поселковая верхушка в виде парторга, председателя сельсовета и эвенкийского представителя оленеводческого хозяйства парилась в русской баньке в компании пары заезжих геологов.
Парторг опрокинул стаканчик перцовки и вдруг с размаху хлопнул себя по лбу.
— Уй, — страшным голосом произнес он.
— П-плохо пошло? — сочувственно поинтересовался председатель сельсовета.
— Ё-моё, а название-то для гостиницы придумать позабыли! — еще раз хлопнул себя по лбу парторг. — Однако.
— Ничего, ща придумаем! — бодро отозвался председатель сельсовета.
Компания опрокинула еще по стаканчику и погрузилась в продолжительное молчание.
Один из геологов, видя, что аборигены вот-вот погрузятся в сон, решил проявить инициативу.
— Давайте назовем гостиницу «Эксцельсиор», — мечтательно произнес он.
Когда-то он вычитал это название в романе о жизни успешно загнивающего капиталистического общества, и оно почему-то врезалось ему в память.
— Экс — чего? — изумленно икнул председатель сельсовета.
— Не важно, — спохватился геолог, снимая свое предложение.
— Назовем ее «Таймень», — погрузился в воспоминания парторг. — Как-то раз я поймал тайменя, глаз — во! — Развел руки в стороны на добрых полтора метра. — Чуть меня не утопил, зверюга проклятая! Пять часов с ним возился!
Эвенкийский представитель оленеводческого хозяйства несколько раз шмякнул копченым лещом по скамейке, взывая ко всеобщему вниманию. Четыре пары слегка расфокусированных глаз уставились на него.
— Ыыт! — произнес представитель местного населения, и, поскольку остальные молчали, ожидая продолжения, он повторил: — Ыыт! Луна!
— Ну, этот уже готов, — сочувственно покачал головой геолог.
— Моя не готов! Моя очень умный! Название придумал, однако! — ткнул указательным пальцем в прокопченный потолок эвенк. — Ыыт!
— Что ыыт? — терпеливо спросил парторг.
— Это моя земля! Это земля эвенк! И гостиница тоже называть эвенк! Ыыт — луна.
— Похоже, он хочет сказать, что «ыыт» — это по-эвенкийски «луна», — пояснил геолог.
— Ыыт, — икнул парторг. — Во дают!