— А потом? — спросил Вася.
— Поживем — увидим, — сухо сказал Родин, поднимая шприц иглой вверх и нажимая на поршень, так чтобы из иглы выплеснулось немного жидкости.
— Степан Иваныч! Дорогой! Как я рад тебя видеть! — Папа Сочинский обнял друга и нежно похлопал его по спине. — Как же это ты позволил себя похитить?
— Старею. Теряю бдительность, — сказал Серый Кардинал. — Похоже, пора завязывать.
— Завязывать? Совсем? — удивился Папа Сочинский. — А чем заниматься-то будешь?
— Уйду на заслуженный отдых, — сказал Кашкин. — Этот чертов бизнес затягивает похуже наркотиков. У меня уже столько денег в западных банках, что я до смерти их не потрачу, так какого рожна я, спрашивается, продолжаю играть в эти игры?
— Вот и я о том же, — заметил Папа Сочинский. — Старею. Покоя захотелось.
Иван Копилкин тихонько кашлянул, привлекая внимание к своей персоне.
— А вот и наш знаменитый шулер-неудачник! — усмехнулся Папа Сочинский, поворачиваясь к нему.
— Почему неудачник? — обиделся Иван. — И откуда вы меня знаете?
— Вы небось проголодались с дороги, — переменил тему вор в законе. — Стол накрыт, давно вас ждет. Там и поговорим.
— Я и забыл, что такие деликатесы в природе существуют, — восхитился Иван, оглядывая щедро уставленный разносолами огромный дубовый стол, покрытый хрустящей накрахмаленной скатертью.
— Эх, люблю русского человека за широту души, — умилился Серый Кардинал. — Надо же, обо всем подумал. Даже мое любимое «Шато Канон» достал!
— Как же я мог позабыть твое любимое вино! — усмехнулся хозяин.
«Шато Канон» действительно оказалось отменным. Выпив пятый бокал, окончательно расслабившийся Иван вдохнул божественный запах поставленных перед ним куропаток в желе и почувствовал острую зависть.
— Хотел бы и я так жить! — мечтательно воскликнул он. — Уйти на заслуженный отдых со вкладами в западных банках и забыть об убогих гостиницах, грубой братве и провинциальных лохах, не умеющих пару слов связать.
— Так кто же тебе мешает? — спросил Папа Сочинский.
— Смеетесь! — обиделся Копилкин. — У меня, кроме долгов, ничего нет. Даже моя единственная дочь и то за меня долги отрабатывает. Я ей в глаза боюсь посмотреть. Уверен, что она ненавидит меня.
— Ошибаешься, — смачно обсасывая куропаточью грудку, сказал вор в законе. — Она тут в лепешку разбивалась, чтобы тебя из плена спасти.
— Моя Маша? Вы что, ее знаете? — подскочил на месте Иван.
— Конечно, знаю, — сказал Папа Сочинский. — Не далее как вчера с ней разговаривал. А сын у тебя — вообще отличный парень, аж из Испании примчался тебя спасать. Выкуп за тебя хотел заплатить.
— Какой сын? Из какой Испании? — не понял фокусник. — Вы что-то путаете. У меня только одна дочь, Маша, и больше детей нет.
— Какой нормальный мужчина может поклясться, что точно знает, сколько у него детей! — заметил Папа Сочинский.
Иван задумался.
— Ах, так вы это имеете в виду, — пробормотал он. — Конечно, все может быть, но при чем тут Испания? Помню, вроде была у меня Валя из Хомутовки, потом Даша из Крыжополя, еще, кажется, Люська из Гусь-Хрустального…
— Отвлекись. Даю тебе подсказку, — усмехнулся Папа Сочинский. — Твой сын — настоящий испанский маркиз, живет в Барселоне, очень богат, и вина с его именем продаются по всему миру.
— Маркиз? — удивился Копилкин. — А, понимаю, решили разыграть меня. Вряд ли испанских маркизов нынче из Крыжополя или из Хомутовки экспортируют. Хотя в жизни еще и не то бывает.
— Его зовут Альберто Иньяки, маркиз де Арнелья, — сказал вор в законе. — А имя его матери — Мария Тереза де Арнелья.
Иван судорожно вздохнул и закашлялся. Желе от куропатки попало ему в дыхательное горло. Серый Кардинал озабоченно постучал фокусника по спине. Приступ не проходил. Покрасневший от натуги как рак, Иван пытался что-то сказать, но не мог.
— Это что, правда? — с любопытством спросил Кашкин. — Этот парень что, действительно ухитрился трахнуть испанскую маркизу?
— Не смейте так говорить о Марии Терезе! — вцепившись в край стола, с трудом прохрипел Копилкин.
Папа Сочинский встал со своего места и, подойдя к Ивану, прицельно хлопнул его между лопаток. Иван издал булькающий звук и сглотнул слюну. Приступ прекратился.
— Ну ты, парень, даешь! — восхитился Степан Иванович. — Где ж ты ее откопал?
Фокусник вскочил на ноги, опрокинув стул.
— А Мария Тереза? Она тоже здесь? — умоляюще заглядывая в глаза Папы Сочинского, спросил он. — Она еще помнит меня?