***
Знаете, Сиону можно было жить спокойно, прикинувшись студентом. Да, на школьника он уже не похож, зато какой студент! И одет принц по-студенчески, как все другие корейцы. Но всё равно выделялся, не столько внешностью, сколько своей аурой ноблесс. Поэтому и привлекал внимание. А посему, оказавшись в городе утром, домой вернулся только к вечеру. Столько успел сделать: и с бабушками старыми поболтать, и детишек чьих-то понянчить, и туристам дорогу показать, и упасть пару раз на ровном месте, и пришёл домой.
Уже открыв дверь, Сион услышал голоса относительно шумной компании. Были чужие, были дети, и была аура недовольства самого Франкенштейна. Холодок пробежался по спине принца. На всякий случай он прикрикнул: «Я дома!» И тут же все умолкли. К нему подошёл хозяин дома, кивнул и рукой махнул на гостиную, мол иди-ка и увидь. А что увидь, уже не его проблемы.
— Виктор, ты решил обзавестись семьёй? Надо было раньше сказать, я бы съехал, — иногда Сион так шутил, но сейчас ему было не до смеха. Он же слышал детей! Вот откуда они здесь, если не… Получив по макушке и пробурчав «и-та-тай», принц прошёл в гостиную. Его взору предстала интересная компашка. Но он не такой прокаченный ноблесс, чтобы сказать, кто есть кто. Ещё краем глаза было замечено знакомое лицо, которое не признали. Зато Кадиса Сион признал, как только увидел.
— Поставь чашку, — Его Высочество подошёл к Рейзелу, бурча. Истинный ноблесс, казалось, одарил его равнодушием. Но в алых глазах всё же читалась радость. Да, хоть Рей и не улыбнулся, его глаза стали более живыми. Чашка больше не в руках мастера. Зато он на пару секунд оказался в объятиях. Принц Сион начал счастливо тарахтеть на языке ноблесс после того, как перестал обнимать близняшку.
Франкенштейн детям объяснил так: дальние родственники давно не виделись, потерпите ещё минуту-другую. Там было пара ласковых слов в адрес полукровки, но они оказались проигнорированными. Когда Сиону надо будет, тогда и припомнит. И уже после того, как Сион выговорился, директор представил «чудо» своим ученикам, сотрудникам и гостям. Да, да, были ещё гости. А представлен он был так: «Главный спонсор нашей школы, ему больше тридцати». Прозвучало как оскорбление, ну да ладно.
Дети, как ни странно, приняли его хорошо. Сотрудники присматривались, как сам «главный спонсор». Ученики-ноблесс признали в нём своего, но и понятия не имели, кто он такой. Были ещё двое: один возился на кухне, поэтому Сион его ещё не видел, а второй испепелял взглядом. Сион в свою очередь осторожно косился на него, всё ещё не признавая. А потом забил вовсе, рассказывая детям, почему им необходимо накопить на путешествие в Париж, Шанхай, Санкт-Петербург и другие города. Говорил, пока не опустилась перед ним чашка чёрного чая с молоком.
Принц думал, это Сейра принесла. Уже хотел поблагодарить, повернул голову и… промолчал. Открыл рот, закрыл, и так пару раз. Смотреть снизу вверх на Кертье было чем-то обыденным, ибо ассасины всегда были выше него. Но не это так смущало Его Высочество. Хотелось убежать, исчезнуть или просто сквозь землю провалиться. Увы, ему такого счастья не дано. «Скорее всего, я сейчас жалок, как никогда раньше», — усмехнулся принц.
— Как дела? — Раэль чуть не свалился на ровном месте от возмущения, к тому же он не понимал спокойствия брата. Ладно, его принц не узнал. Но вот сказать ЭТО после стольких лет! Как?! Ни стыда, ни совести. Впрочем, не за это Кертье младший обижался на принца. У него вообще причины не было. Так, за компанию.
— Достаточно хорошо, — серьёзный Кертье — затишье перед бурей. И то, что Раджак спокоен, как удав, ничего хорошего не предвещает. Принцу остаётся только надеяться на лучший исход. Но! Волнение отступило, ибо осознал Сион, что не чувствует никакой враждебной ауры. Глава ассасинов вернулся помогать Сейре. А принц, в некотором роде, остался с носом. А Рейзел посмотрел на него так, будто удивился: «Как это ты и с Кертье не ладишь?». Это был чистейший шок.
Потом наступило время детям расходиться. Сион девчонкам отдал сувениры задаром. Франкенштейн вспомнил, что у него целый шкаф этого хлама, а потом ему пришла идея раздать всё детям. Почему он раньше не додумался? На это принц якобы обиделся. Раэль тоже пошёл провожать детишек домой. Всё, что он сделал в отношении принца, — презренья взор, напускного, само собой. Правда Сион просто плечами пожал. Франкенштейн увел ГМО «на опыты», жалуясь, что Его Высочество до сих пор отказывается улучшить своё состояние. Ну да, не каждый день есть возможность покромсать полукровку. И Сион это прекрасно понимает. А Рей его игнорировал. Правда, игнорировал.
Поэтому сбежал принц на балкон. Делать, кроме как глядеть в ночную даль, нечего. Так что Сион дергал свою косу и ни о чём не думал, а надо было. Надо было подумать о братьях Кертье. И если прощения младшего он добьётся быстро, то со старшим нужно будет повозиться. (Что уже говорить о Лорде?)
Вышёл полукровка в одной рубашке, а было довольно прохладно. Уже мурашки пробежали, надо бы возвращаться в дом. Но на его плечи накинули плащ, неизменный плащ любого уважающего себя ноблесс. Эх, какая ностальгия! «И что мне ему сказать?» — принц не хотел смотреть в сторону Раджака. Улыбка, а-ля «идиот», озарило его лицо. Неловко, ой-как неловко. Кажется, небеса разверзнуться, предстанет перед ним покойным друг и пальчик пригрозит: «Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!».
Это был бы апогей стыда белокурого принца.
— Спасибо, — хоть что-то, да удалось-таки принцу выдавить из себя. Раджак ничего не ответил, просто стоял рядом, так же опершись на перила. Даль чем-то привлекала: можно сохранить спокойствие души. Глава клана хотел о многом спросить у принца. Вопросы были разные, но даже самые простые остались при нём.
— На самом деле, мне очень стыдно, — Сиона не потянуло на откровения. Он был обязан объясниться. — За то, что ничего тогда не сказал, — он вспомнил тот день, когда не попрощался даже с Рагаром, — за то, что сбежал, — в голове пронёсся день пробуждения, — за то, что не поверил в вас, — принц говорил и о братьях, и о племяннице, и о ноблесс в целом. Ему действительно стыдно. Ох, силы небесные, да он же покраснел, круче всяких варёных раков! И в этот момент Сион впервые услышал смех Раджака, который даже не сдерживался. А после глава ассасинов продолжал скромно улыбаться.
— Тебе… — осторожно начал Кертье, — нужно поговорить с Лордом. Я думаю, она будет рада, — и посмотрел-таки на принца, который всё ещё был красным. Не так сильно, но заметно.
— Хех, — Сион не собирался ничего утверждать или отрицать, он даже не думал над этим. Волновало другое: — А нам поговорить не надо? — и тоже посмотрел на собеседника. Знаете, невозможно описать их чувства. Невозможно описать их столкнувшиеся взгляды. Наконец-то один из них сдался. Раджак в недоумении наклонил голову на бок: у них какие-то разногласия? Да нет. Вообще, он много раз пытался мыслить, как принц-полукровка. И вроде как получается в последнее время.
И вдруг Сион понял, что перед ним стоит тот, кто действительно понимает его. А ещё ему показалось, что он увидел Рагара, ещё молодого наследника клана Кертье. Но это так, мимолётное видение.
— Пока никто не видит, можно? — протараторил Сион, крепко-крепко обняв Раджака. Так спокойно ему было лишь однажды, когда он сам был ребёнком, когда-то и дело тягался за близнецами, когда подталкивал Рагара на различные пакости.
— Кхм! Я вижу, — Раэль всё ещё держал маску обиды. Но на него махнули рукой. Младший Кертье чуть не задохнулся от возмущения и решил ретироваться подальше от этих чудаков.
Сейчас самое время наверстать упущенное. Принц будет торопиться, выбиваться из сил, вникнув в ситуацию, согласится стать подопытным Франки. Но уже поздно что-то менять. Смерть выбрала следующую жертву. Дружба может длиться не одну жизнь, но это не значит, что другая — будет длинной.