Но почему?
Если она – тьма, то откуда эта боль?
– Все уже, – он обнимает её, столь бережно и осторожно, будто и сам боится, что она вот-вот истает. – Все уже закончилось…
– Твои братья… они порой так на меня смотрят. И Командор Лассар. Он хочет меня убить.
– Ты ошибаешься.
– Нет, – она покачала головой. – Я это чувствую. Просто… когда ты рядом, он держится. А когда тебя нет… он подходит. Близко так. И смотрит. Смотрит. Только смотрит, но я с ума схожу от его взгляда! Не уезжай!
Она хватается за его руки, будто ищет спасения. И столько отчаяния в хрупкой её фигуре, что даже мне становится жаль её.
– Я умру, если ты уедешь! Они все… они думают, что я должна была остаться там, в горах… они… они…
– Тише.
– И Командор… особенно он. Я знаю, что он тебе говорит! Что я одержима.
Мудрый Лассар.
И надо с ним поговорить. Он должен бы помнить. Такое хрен забудешь. И возможно, то, что сокрыто в его памяти, поможет мне разобраться в происходящем.
– Он ведь говорил?
– Он просто очень древний. И он видел, как рушилась Империя. Это оставляет свой след.
Его пальцы скользят по полупрозрачной щеке.
– Вот и мерещится всякое. А братья поймут. Мы ведь все проверили, правда?
Полувздох-полувсхлип. И я сжимаю кулаки. Мужчины. Самоуверенные. Влюбленные. Бестолковые. Все и сразу. И вновь же, закричать бы, предупредить. Только… он бы не послушал.
Наверное.
– Они согласились, что в тебе нет тьмы… а Лассар… ему давно пора отдохнуть. На этот раз он слишком уж задержался.
– Он не захочет уходить.
– У него не будет выбора, сердце мое.
Сердце его билось в груди. И я сглотнула, потому что стук его, вдруг ставший громким-громким, вызвал странный голод.
Рот наполнился слюной.
А девушка сглотнула, будто… будто и она тоже? Или это я слышу её голод? Твою ж… точно свихнусь здесь. Спокойно. Дышим.
Стоим.
Смотрим.
Запоминаем. Все запоминаем. Мельчайшие детали. Мятый бархат платья. Двойные рукава с разрезами, сквозь которые выглядывает полупрозрачная ткань. Жемчуга в три нити. Сетка на волосах. И светлые локоны, что ниспадают на лицо. Восходящее солнце подсвечивает их, и складывается ощущение, что вся-то дева окутана светом.
Разве можно заподозрить в ней тьму? Правда, в глаза заглядывать не стоит. И тьма понимает. Прячется. Там, в самой глубине их.
– Но ты… вы… ты ведь вернешься? – снова дрожащий голос. Она говорит, словно задыхаясь. Отчаяние же выглядит таким до боли настоящим.
– Обязательно, – мужчина вновь склоняется к рукам. – Я вернусь… к тебе… к нашему малышу.
При этих словах её лицо искажается, и я отступаю, ибо столько ненависти, столько ярости в нем, что мороз по коже.
– Мы будем ждать тебя…
…обещание прозвучало слишком уж… многообещающе.
А потом они растаяли.
И ко мне вернулась способность дышать, а заодно уж мыслить здраво. То, что я видела… думай, Жора, думай… не с неё ли все началось?
С этой вот хрупкой красавицы?
Тьма.
Зеркало… что, к слову, стало с тем зеркалом? О нем Ричард говорил, но потом-то? После того, как его предок вернулся в замок?
Его уничтожили?
По логике должны были… не совсем же они двинутые.
– Послушай, – я покусала губы и подумала еще, что надо бы собираться. Причесываться там и вообще себя в порядок приводить, а то ж принцессы.
И Ричард.
– Послушай… – мысль ускользала. – Раньше ведь… до того… они друг с другом не воевали, верно? Ричард рассказывал… братья восстали на отца. И еще один погиб, а второй ушел. Потом с его собственным отцом тоже не все было ладно, как мне кажется…
Я расхаживала по комнате.
– Я не уверена, но…
Замок заскрипел.
– Не в этом ли дело? Не в ней ли? И… ребенок! Конечно. Она родила. Об этом Ричард сказал. А еще, что ребенка не нашли… и как его искали?
Наверное, весьма настойчиво, как иначе? Влюбленный мужчина, который вернулся и обнаружил, что возлюбленная его свихнулась и сожрала всех, кто был в замке.
Тут и самому крышей поехать недолго…
– Так. Он был не один. Братья… Лассар… или Лассара отправили… куда там их отправляют, когда не нужны?
Стало вдруг тоскливо.
Он ведь живой, на самом-то деле. Лассар. И Ксандр тоже живой. Мертвый, конечно, но все одно живой. Стоп. Этак я и запутаюсь.
Они думают.
И чувствовать способны.
И… что еще? Не важно. Только мнится, что нет ему особой радости пребывать там, куда его отправили. А значит, подло это было.
– Ты должен знать, но… молчишь? Почему?