Дольше всех сомневался Эфиан. Он долго принюхивался к вареву в котелке, разглядывал его на свет (чуть в костер ковшик не уронил!), примерялся и так, и этак.
— Это вполне съедобно, даже немного вкусно, — не вытерпел Жармю.
— А я вот подожду, пока полчаса пройдет, если никто не умрет за это время, значит и правда съедобно, — пояснил свои действия эльф.
Жармю с сомнением поглядел на пустеющий котелок, что-то посчитал и небрежно пожал плечами:
— Твое право. Только не ворчи потом, что тебе ничего не досталось.
Осенний костер, словно солнышко в эту пору: не больно-то греет, да и то лишь один бок, повернутый к огню. А зимой еще хуже: сколько веток не бросай, теплее не будет. Но что вообще может согреть в мороз? Не знаю. Эх, похоже, у меня опять череда вопросов, ответов на которые снова нет. Ночь давно опустилась на землю, спутники мои спокойно спят, ко мне же сон и на миг заглянуть не хочет. А ведь с вечера я даже дремать начала. Видно голос у Эфиана такой. Он им играет, словно жонглер шарами на празднике вертит: то менестрелем говорит, то скоморохом, то будто колыбельную напевает.
Говорили не так уж и много, по большей части Сирин и Эфиан. Первая все задавала вопросы, второй отвечал на них да истории всякие рассказывал. Истории о звездах…
— Только зимой в руках Всадника можно заметить копье: солнце недолго землю освещает, вот Всадник и хранит ночной покой живых существ. Словно в память об ушедшем лете на востоке зимними ночами расцветает Роза. А рядом Ива клонит свои ветви к земле. Рысь же будто хочет перепрыгнуть Звездную радугу, чтобы поймать Птаху.
Хороший рассказчик Эфиан, ему бы баллады да гимны петь. А вот поди ж ты, с нами возиться: с терпением, спокойствием, радушием. И откуда силы берутся? Ведь десятый, если не двадцатый раз отвечает на вопросы Сирин. И ладно бы дельные вопросы были, все так — глупости да баловство: что эта звезда предсказывает, что та. А могут ли звезды предсказать судьбу? Ведь они там, далеко-далеко, и нет им дела до земных страстей. Они просто светят, просто несут свой свет в бесконечность. Жаль, это не мои слова: папа когда-то где-то прочитал сию мудрость. А так бы хотелось задать им вопрос, зная, что получишь ответ. Но почему бы и нет? Раньше ведь спрашивала. Пусть ответ не всегда понятен был, не сразу сбывалось, но Звездная радуга сияет над головой, будто специально подмигивает. Тем более вопрос один есть — важнее некуда: где теперь искать Фларимона.
Осторожно выбираюсь из теплого кокона плащей (с дрожью аж вспоминаю, как Жармю отдавал новый плащ: будто из милости великой. И почему сразу не отдать, ведь мы его плащ привезли?). Так, все вроде бы спят, даже один из близнецов, несущий вахту у костра, тихонько посапывает. Интересно, вот то, что говорят об эльфийском слухе, байки или правда? Надеюсь, на сей раз все обойдется.
А ночь-то холодней, чем мне думалось. Надо было натянуть старый и новый плащи на себя. Но что теперь вздыхать, тем более если оба остались у костра — хотела место теплым сохранить. Глупая, ей-ей! В неверном свете нарождающейся луны мало что разглядеть можно, зато звезды не затмевает. И у какой звезды вопрошать?
— Всевышний… Прошу о помощи…
Нет, так не пойдет. Нужно решительней и не столь плаксиво. Угум, легко советовать, а вот сказать… Но не успела я и рта раскрыть, как из-за кустов шагах в пяти послышался шум. Нежданные гости просто так, или кто закусить нами решил?
— Вот уж бу-бу-бу… А я как бу-бу-бу… — слов понять нельзя, но непохоже, что со злыми намерениями идут.
В темноте не очень разберешь, но мне кажется, это девушка, во всяком случае, личность женского роду. А кто может ходить по такой темени практически без страха? Ведьма или…
— Наатцхешта? — изумлению моему нет предела, ведь нежданная гостья — та самая наатцхешта, у которой я была в Давро.
— Нет, Снегурочка! — зло рыкнула наатцхешта, пытаясь выпутаться из плаща.
А это еще что за зверь такой? Ой-ей, носом чую — что-то будет.
— Ну, вот скажи: я что — справочное бюро? Или служба скорой помощи? — наатцхешта сердито воззрилась на меня — даже в темноте было видно как сверкают глаза.
И слова вроде бы знакомые, но о чем она говорит — непонятно. Возможно, звезды тоже не поняли ее слов, но интересно стало и им: серебристо-голубой свет скользнул по полянке, на которой мы стояли, чуть-чуть рассеяв темноту. Хм, на память я вроде не жалуюсь, но нынче наатцхешта выглядела иначе, чем в тот раз. Походный наряд из кожаной куртки да теплых штанов, длинный плащ, накинутый на плечи, из-под которого выглядывает белая рубашка с кружевной отделкой по краям, на тонких запястьях витые шнурки-браслеты, короткие вьющиеся волосы, не достающие до плеч. Жаль, цвета глаз не рассмотреть. Но что-то подсказывает мне, в них сияет зелень самых первых листьев, еще не раскрывшихся, но уже поющих гимн весне. А еще что-то подсказывает, сердится наатцхешта на меня. И чем я ее прогневила?
— Странные вы — люди. Сколько не говори, сколько не убеждай, все одно — нужно самим шлепнуться в лужу, упасть в яму, в общем, шишек набить и только тогда поверить в сказанное, — возмущенно начала наатцхешта.
— Э… это из-за того, что я опоздала в Шуюк? — робко вопрошаю, ожидая урагана в ответ.
— Не только. Ну, почему ты вечно сомневаешься в себе? Почему думаешь о себе хуже, чем есть на самом деле? — наатцхешта уперла руки в бока.
— Я? Хуже? — изумляюсь неожиданному повороту разговора.
— Да, ты. Кто ж еще? Уж точно не Сирин, — хмыкает наатцхешта в ответ.
Ничего не понимаю… Даже ноги ослабели, так и хочется плюхнуться на землю — иной-то опоры нет.
— Ты меняешься, взрослеешь, но все еще… Как бы это сказать? Видишь себя такой, какой была, но не есть.
Ой, бедная моя голова: что-то я совсем запуталась. Или это кто-то другой запутался.
— А мы сейчас точно обо мне говорим?
— Эх, точно-точно… Но, видимо, без толку, — махнула рукой наатцхешта. — Сколько тебя не убеждай, пока сама не увидишь, не поверишь.
— А как можно увидеть себя, если нет зеркала? — вроде бред полнейший несу, но… мы понимаем друг друга.
— И то верно, — печально вздыхает наатцхешта.
Хм, я уж грешным делом решила, сейчас она, словно балаганный фокусник, вытащит из кармана зеркальце и подарит его мне.
— Послушай, все это нужно и важно, но ведь проблемы и в другом.
Верно заметила наатцхешта: проблемы именно в другом — где мне Фларимона теперь искать.
— Скорее уж проблема. Одна она, точнее он, — тяжело вздыхаю в такт своим мыслям.
— Ну, это еще как посмотреть, — хмыкнула наатцхешта. — Я знаю, ты хотела бы знать, где теперь твой супруг, но… Давно замечено, все зависит только от тебя: какой путь выбрать, кого с собой в дорогу взять, как поступить — решаешь ты и только ты. Видно, тебе самой придется искать его. Да, я могу подсказать, но толку? Именно, что толку нет: пока сама не узнаешь, ничего не получается. И это не мои выдумки. Сама посуди: тебе все время будто кто подсказывает, но решение принять ты должна. А иначе не на верный путь вступаешь.
И опять права наатцхешта — могла же я сразу догадаться, что рыцарь, за которым следую, не Фларимон: характер не тот, да и конь у него черный. Да-да, черный, а Лойрит вообще-то гнедой масти. Вот и получается, что я не туда ехала. Где же с Фларимоном мы разминулись? Хоть назад возвращайся в Давро и заново начинай путь!
— А может… мне домой вернуться? — сказала и сама удивилась своим словам.
— Может и вернуться, — пожимает плечами наатцхешта, задумчиво вглядываясь в ночное небо.
Вот это да… Ночь откровений? Или непредвиденных решений?
— Пойми: судьба — то, что ты делаешь, то, как ты поступаешь. Решишь ехать домой — езжай, захочешь отправиться дальше — смелей. Все будет так, как ты хочешь.