И косынка не из мадаполама. Нет, не думать, не думать. Раз — и вновь нож рыбкой плещется в руке.
Будить меня рано никто не стал. Да и как будить, если только на рассвете спать легла? Зато мы с Гюли успели все сделать. А еще устала так, что никаких снов не снилось. Нет, вру — сон был, но из тех, что оставляют легкое чувство грусти, что не явью был и уже закончился.
Просыпаться не очень хочется. Дождь барабанит в закрытые ставенки, выстукивая одному ему известную песню. Не слишком веселой получается она. С другой стороны, веселиться не жаждется. Только вздыхать, что опять нужно собираться в дорогу, наверняка размытую, расхлябанную. Того и гляди, завязнуть можно.
Но ехать надо. Куда? Да хоть в Патк ол — город в трех лигах от деревни. Говорят, там можно купить все, что угодно. Еду, одежду, магию, сведения. Последние бы совсем не помешали, иначе смысла путешествовать нет: не погулять же еду, а мужа ищу.
Поиск. Дорога. Привыкла я к ним, будто всю жизнь так жила. Пора отвыкать: холода близятся, зима вот-вот на порог пожалует, и ехать по снегу в неизвестность не самое мудрое занятие. Да, я и так мудростью не блещу, но и совсем с ума не сошла. Хотя если вспомнить вчерашние приключения, и приключения недельной давности, и месячной… Можно в здравости рассудка засомневаться.
Блинный аромат пробирается в комнату, выманивая из кровати. И когда Гюлхалум только успела? А она, поди, совсем не ложилась, ушла к вдовице — помочь чем да и пособолезновать.
Значит, и мне пора вставать. Что ж, здравствуй новый день…
Глава 6
Из уроков папа по градоустройству помню: бывают просто города, города-крепости, города-государства. А Паткол — город-базар. И этим все сказано. Улочки изгибаются подковой (собственно на старом листигском Паткол и значит «подкова»), оставляя центр города на откуп базару. И проще обойти город по дуге, чтобы попасть из одного конца в другой, чем на прямую, через базар. А еще в городе все только и делают, что продают: не важно что и кому, главное продать — девиз местных жителей. За редким исключением можно встретить мастеровых.
Жизнь в Патколе затихает лишь на пару часов. Задолго до рассвета шумные торговцы доставляют товар к заранее купленным стойкам и лоткам. А у городских стен в это время уже вовсю ведут торг перекупщики с нежелающими стоять лишний час на базаре. Есть и те, кто не хочет сдавать вдвое дешевле и готов простоять хоть целый день, но продать по своей цене. А потому они с ночи занимают места у ворот, чтобы до рассвета пройти в город.
Но и ночью шум в городе не смолкает: магические факелы горят не в пример лучше обычных, да и не подвластны прихотливому ветру, то играющему в догонялки с флагами на Большой Сходной, то накрывающему улицы не самыми приятными ароматами с городской мусорки. Одни торгаши убирают товар в схроны, другие занимают их места, и торговля вновь идет по заведенному кругу. И лишь к трем часам после полуночи, когда Главные Часы на Большой Сходной отбивают положенное, город затихает, ненадолго засыпая, чтобы через час с небольшим пробудиться к новому дню.
Откуда столько знаю? Что-то поведал Эфиан — этот кладезь премудростей, будь он неладен. А что-то и сама видела. Например, ночной город. В Паткол мы приехали уже после захода солнца, всерьез опасаясь заночевать под городскими стенами. Однако въездные ворота были распахнуты, лишь стражников было поболе (со слов Эфиана), да плату за проезд брали в повышенном размере — с каждого по золотарию получилось. Не знаю почему, но Сирин весьма удивилась наличию золотых монет в моем кошельке. И что такого? Вроде бы ничего, только Благочестивая надула губы и обиженно отвернулась, первой проехав в ворота.
Найти приличный постоялый двор не получилось: в хороших все места уже заняты, в плохих за постой брали невероятно дорого. В какой-то миг промелькнула мысль, что лучше бы заночевали у городских стен. Причем думала так не я одна: Жармю, кажется, даже что-то пробормотал по этому поводу. Услышал его, правда, только эльф, и то благодаря знаменитому и не раз поминаемому мной слуху. Жаль, способности ориентирования на местности не столь же великолепны у Эфиана, как слух.
Трактир «Лапотник» встретил пьяным угаром: в общей зале шла большая гулянка по поводу чьего-то не то дня рождения, не то крестин. Пьяными были даже пауки, устало свесившиеся с потолка прямо на столы. Только этого никто не замечал: гогот, крики и прочий шум, изображающий веселье, перекрывал все и вся. Главное — вино не заканчивалось, а большего и не надо, считали отмечающие.
Нам бы плюнуть на все и поискать другое место, но силы практически истощились, хотелось и есть, и спать, причем второго больше. Да и лошадям надо было дать отдых, а вот конюшня при трактире оказалась приличного состояния, с уже наполненными зерном кормушками и чистой водой в поилках. Понятное дело, Зорька первой добралась до корма, остальным только догонять ее и оставалось. А раз лошади были пристроены, идти куда-то еще было неразумно, да и не хотелось — я же говорила, устали все.
С трудом добившись ключей от комнат где-то в районе чердака (да ладно, не впервой там отдыхать) у хозяина (то ли пьян, то ли весел так), мы молчком разбрелись по комнатам. Как ложилась спать Сирин — не помню, поскольку просто упала на кровать и тут же уснула. Наверняка обиделась на меня, в который уж раз.
Утро выдалось пасмурным, серым и столь же тяжелым, как у тех бедняг, мучающихся похмельем после вчерашней гулянки. Мне даже показалось, что и я принимала участие в сем дивном действии, иначе с чего так голова болит?
Нет, я не жалуюсь, не плачусь. Просто хандрю. Иногда ведь и мне можно. Наверное… Просто я устала от дороги, очень устала. А еще от неизвестности. Хоть волком вой. Тем самым, что изображен на гербе славного города Паткол.
Интересное дело, а откуда в комнате флаг с гербом Паткола? Что-то я не припомню, висел он тут с ночи или нет. Да и белых с кружевом простыней на кровати не заметила. Каюсь, заснула практически сразу, но не могла же я забыть наличие рюшечек и простенького плетения кружев! Или…
— Госпожа-леди Эредет, проснитесь, пожалуйста, — тонкий девичий голосок отвлек меня от разборок с воспоминаниями или отсутствием оных.
Оглядываюсь на голос. У резных с медными бляхами дверей стоит молоденькая служанка. Белоснежный накрахмаленный передник, такая же косынка говорят о невысоком статусе девушки, но и не на низшей ступени прислуги она стоит, раз в белом ходит.
— Да? — то ли спрашиваю, то ли еще чего, на самом же деле пытаюсь понять, где это я на самом деле нахожусь.
— Господин маншт арф [13]приносит свои извинения, что решился разбудить, но к госпоже пришли, — смущаясь и краснея, а оттого тараторя как сорока, девушка передала слова своего господина.
Ой-ей, а с каких это пор я в гостях у манштарфа? Нет, не подумайте, что я с ума сошла, во всяком случае, пока. Вот только в гости к столь видным господам просто так не попадают. Обычно с ним встречаются подозрительные личности, коих городу стоит опасаться, а посему их из маншт арфии прямиком отправляют в тюрьму. Но я именно в гостях, о чем говорит чистая и весьма удобная, надо сказать, постель, вежливое обращение служанки и прочие мелочи вроде выстиранной одежды на вешалке у шкафа, начищенных до блеска сапог неподалеку и целой корзины яблок и груш на прикроватном столике.
— Кто-то важный пришел? — решаю уточнить, пока есть возможность не отвечать и изображать благородную даму.
Собственно по рождению и замужеству я отношусь к благородным дамам, только не часто позволяю себе ею быть. Да и скучно это порой, очень скучно.
Вместо ответа девушка так закивала головой, что появились опасения, как бы она шею себе не свернула.
— Но… пришедший сможет подождать немного времени, которого хватит на чашечку чая с булочкой? — лукаво подмигиваю служанке, и та меня понимает.
Еще бы: не часто выпадает возможность дать прочувствовать всю значимость женщин вообще, а потому девушка со мной солидарна и готова помочь продлить ожидания пришедшего. Правда ненадолго, поскольку, юркнув мышкой за дверь, она буквально тут же появилась вновь с подносом.