Жармю бережно провел руками по струнам лютни, и те отозвались серебристым перезвоном. Хороший мастер делал — звук чистый, словно вчера настраивали. Парень поудобней перехватил лютню, устроил ее на коленях и стал перебирать струны. Чтобы через миг запеть:
— Небо —
Ты меня не ждешь.
Мне бы
Превратиться в дождь,
Что вот-вот сорвется.
Слезы —
Капельки мечты,
Грезы,
Ускользнут от пустоты
И из памяти сотрутся.
Солнце
Скрылось в тучи черноте,
Сердце
В наступившей темноте
Разрывается от боли.
Всполох
Первый грозовой,
Колос
Первый дождевой.
Не принять иной мне доли,
Чтобы
Превратиться в дождь.
Небо —
Ты меня не ждешь.
Голос звучит ровно, без надрыва, с той самой щемящей нежностью и искренностью, заставляя замирать сердца. Какие таланты, оказывается, скрываются под маской недовольства и раздражения.
— Неплохо-неплохо. Даже очень. Если судьба не будет к тебе благосклонна, сможешь зарабатывать на жизнь в образе менестреля, — ухмыльнулся Эфиан, пряча за ехидством грусть и непрошенные слезы.
— О, какая похвала. В прошлый раз провозгласил трубадуром, — тут же ответил Жармю.
— Трубадур, менестрель? А разве это не одно? — только Сирин умеет строить такие недоуменно-обиженные рожицы.
— Трубадур — вольный певец, балагур и шутник. От него не ждут героических баллад и сказаний. Но и вечно дурачиться ему не с руки, по званию не положено — на то шуты да скоморохи имеются. А менестрель, он больше на праздниках что-то шибко умное и величественное поет, да ежемесячные взносы в Гильдию менестрелей платит, — как всегда пояснил эльф.
Да какая разница?! Мы ведь живы. И сами же себя спасли, дружно приложив руки к оному делу.
Рассиживаться долго нам не дали: гроза ушла, но дождик передумал и решил вернуться, с мрачной решимостью припустив, грозясь затянуться до утра. Хотя до рассвета не так уж и долго осталось, как я подозреваю.
— Ты очень вовремя успел справиться с золотом. Только в следующий раз не тяни так долго, — прошептал Жармю другу и пошел вперед, намечая дорогу.
Эльф даже замер.
— Это не я… — испуганной птахой сорвались с губ слова.
Не ты. Только и я правды не скажу. Во всяком случае, сейчас. Может, когда-нибудь за чашкой ароматного чая в родовом замке. О чем я думаю? Не бывать такому никогда. Странные мысли меня посещают. Видимо от того, что приходится пробираться по мертвому лесу да еще в дождь, ночью и по холоду. А еще идти и идти.
В деревне нас не встречали песнями и плясками. И не чествовали как победителей. Во-первых, о победе никто не знал, кроме участников «великого» сражения (точнее великолепного и удачного прятания), да и поляну никто не отменял. Во-вторых, деревня спала, лишь в редких домах светились окна — готовились к похоронам.
Гюлхалум тоже не спала, все еще хлопоча у печи. Увидела нас, охнула и едва не рухнула на пол — ребята вовремя подскочили, успев подхватить и усадить на табурет. Женщина тихонько заплакала, закрывая рот руками, боясь, что рыдания вырвутся наружу. Да и сына разбудить не хотела.
— Гюли, все будет хорошо, теперь все будет хорошо, — я пыталась успокоить ее, присев рядом. — Правда-правда.
Только ей не верилось. И я ее понимаю, но объяснить всего не могу. А как объяснить глупую доблесть Жармю, знания Эфиана, случайную удачу Сирин и мои способности? Ни к чему ей знать все это.
Потихоньку Гюлхалум успокоилась и, наконец, заметила наш внешний вид. Поросята, дорвавшиеся до большой лужи, и то чище выглядели. Хозяйка сразу засуетилась, доставая чистые льняные полотенца, попутно грея воду и командуя нами. Спорить совсем не хотелось. Было только одно желание: поскорей окунуться в горячую воду, чтобы пар поднимался над бадьей, а потом завернуться в теплое одеяло и клубком под оным свернуться.
В моем случае желаемое редко исполняется. Но я сама решила остаться на кухне, а не забраться в кровать. Не могу, правда. Ведь только сейчас пришло осознание того, что те люди-камни умерли. Они мертвы и никогда не вернутся к семьям, друзьям, домой. Да, я знала это, но знать и понять, точнее принять — разные вещи. Мне хотелось спать, но едва закрываю глаза, как каменные куклы встают во всей красе. Уж лучше делом заняться, тем более, когда помощь придется кстати.