— Эредет, — прошептал Фларимон, едва касаясь пальцами моей щеки. — Я…
Что «я», точнее «он» узнать не довелось: в комнату, едва не сорвав дверь с петель (судя по звукам, естественно), влетела Сирин. Мда, куда ж без нее. И так столько дней не видела и не слышала. Кстати, надо уточнить — сколько времени я была без сознания.
— О, Ваше Высочество! Как она? Пришла ли в себя? — все тем же патетическим тоном, впрочем, как и всегда, выдала Благочестивая.
Если б не Фларимон, она наверняка пошла бы самостоятельно выяснять мое состояние. Чем это могло закончиться, даже думать боюсь.
— Эредет в сознании, — не подумав, ответил мой супруг, но, заметив, слишком восторженное выражение лица Сирин, тут же пошел на попятную. — Но ей еще нездоровится, совсем нездоровится! Рана только начала затягиваться! Ее нельзя беспокоить! Ей необходим покой! — зачастил Фларимон, даже прикрывая меня собой от Благочестивой.
Интересно, а мне позволительно будет хоть слово вставить? Хотя о каком слове может идти речь, если даже дышать больно. Ну, не всегда больно, моментами, зато такими…
— О, да! Покой! Вы абсолютно правы! — согласно кивнула Сирин, устраиваясь на колченогом стуле — хорошо, хоть не на кровати. — Я буду беречь ее покой!
Тьфу ты, тут Фларимон что-то сказать важное хочет, а в Сирин вновь взыграли благородные порывы, точнее пафосное понимание оных.
— Э… Я думаю… не стоит этого делать, — попытался изменить ход событий принц. — Вы лучше помолитесь в часовне о её скорейшем выздоровлении. А как только она будет достаточно здорова, я тут же позову вас.
Угу, размечтался: заставить отступиться госпожу-леди Сирин Благочестивую практически невозможно. Черного мага и то легче было победить.
— О, нет! Как я могу покинуть дорогую подругу в столь тяжелый час? — буквально возопила Сирин, высотой голоса резанув по ушам — скривилась не только я, но и Фларимон.
Вообще-то на этой почве можно сделать весьма далеко идущие выводы, суть которых сводится к старинной поговорке про пару быков, меняющих либо масть, либо нрав. А не рано ли у нас вкусы и мнения совпадать стали? Ехидный голос совести тут же напомнил, что знать я этого в точности не могу, поскольку с самого начала, еще в Старом Лесу, обо всем не расспросила. Но ведь были схожести и тогда! Ой, что-то я сама себе противоречу. Может, я еще посплю? Желательно без присутствующей компании.
Разгореться спору Фларимона и Сирин не дало появление новых лиц: дверь сперва осторожно приоткрылась, в образовавшийся просвет заглянул Эфиан, довольно заулыбался и явил свою личность полностью, в смысле вошел в комнату. За ним, скромным таким хвостиком протопал Жармю. История пошла по второму кругу…
И все как-то сразу забыли, что я вообще-то умирающая. Точнее умерла, теперь вот жива, но до «здоровой» еще очень далеко. И мне вроде как покой необходим. А что они делают? Да, не кричат, не трогают меня, но такой шум создают, что голова болеть начинает. Ведь каждый говорит, но совершенно не слушает. И Фларимона тоже не слушают — все его призывы покинуть комнату на основании того, что мне нужен покой, пропали даром. Вот были бы у меня силы, сменила б ипостась, и знали бы тогда, как мешать честным людям приходить в себя после смерти! Однако проблема именно в том, что сил у меня нет. И с каждой минутой становится все меньше. Всевышний, как же сейчас необходимо чудо! Маленькое, негромкое, но чтобы все непременно его заметили.
О, счастье! Мои молитвы были услышаны: дверь резко распахнулась, с характерным звуком стукнувшись обо что-то большое и звонкое, и в комнату практически влетела… эльфийка. Не особо высокая, золотистые волосы по городской моде мелкими кудряшками рассыпаются по плечам, голубые-голубые глаза цвета летнего неба метают молнии, да и во всей фигуре чудится гроза. Особенно в лилово-сером платье, словно цвета грозовых туч.
— Так… — всего одно слово, произнесенное негромким голосом, водворило в комнате тишину. — Вам не кажется, уважаемые, что устроенный вами шум излишен, поскольку мешает выздоровлению бедной девушки? — эльфийка обвела всех грозным взглядом, даже Фларимону досталось. — Не кажется? Так я вам честно скажу: брысь отсюда!
— Но… — попытался заикнуться Эфиан, однако, получив в ответ еще один грозный и повелительный взгляд, подхватил под руки Жармю и Сирин и быстрым шагом покинул спальню.
А Фларимон остался. Чем вызвал новый прилив недовольства вошедшей эльфийки.
— Я не уйду! — тихий, едва слышный голос, только на слух я никогда не жаловалась.
Девушка обреченно вздохнула, видимо эту фразу она уже не первый раз слышит.